Бриджит фон Ашеберг была моей и только моей. Неважно, что она мне не предназначалась. Я все равно заберу ее, и, если бы мог оставить свой след на ее коже, в ее сердце и душе, я бы это сделал.

Ее глаза расширились, но прежде, чем она успела ответить, я подошел и схватил ее за подбородок.

– Но сперва хочу прояснить одну вещь. С этого момента ты – моя. К тебе не прикоснется ни один мужчина. А если вдруг… – Мои пальцы впились в ее кожу. – Я знаю семьдесят девять способов убить человека и семьдесят из них смогу представить как несчастный случай. Понятно?

Она кивнула. Ее грудь вздымалась и опускалась все быстрее.

– Я серьезно, принцесса.

– Я понимаю.

– Хорошо. – Я провел большим пальцем по ее нижней губе. – Я хочу услышать это из твоих уст. Кому ты принадлежишь?

– Тебе, – прошептала она. Я уже чувствовал запах ее возбуждения, сладкий и пьянящий, и не мог больше сдерживаться.

– Верно, – прорычал я. – Мне.

Я схватил ее за шею, притянул к себе, и наши губы встретились. Она обняла меня, прижалась теплым и гибким телом, пока я впивался в ее рот. На вкус она была как мята с клубникой, и я хотел еще. Отчаянно нуждался.

Сердце билось в груди, словно барабан, в такт пульсации члена. Чувства обострились до почти болезненной четкости – я чувствовал на языке ее вкус, осязал пальцами ее кожу, ощущал запах ее духов и слышал ее тихие стоны, а она цеплялась за меня, будто мы тонули и я был ее спасательным кругом.

Я прислонил Бриджит к одной из деревянных балок, задрал ее платье и раздвинул коленом бедра. Просунул руку ей между ног и одобрительно хмыкнул, обнаружив ее влагу и наготу.

– Без нижнего белья. Хорошая девочка, – промурлыкал я. – Ведь если бы ты ослушалась меня… – я прикусил ее нижнюю губу, вонзил палец в тугое, влажное тепло и улыбнулся, услышав ее вздох, – пришлось бы тебя наказать.

Ее бедра вздрогнули, когда я ввел еще один палец. Я засовывал их внутрь и вынимал, сначала медленно, затем ускоряясь, пока они не оказались глубоко внутри нее и эти грязные звуки смешались с ее стонами.

Глаза Бриджит были прикрыты, рот – приоткрыт. Она откинула голову на балку, демонстрируя стройную длинную шею, и задрожала всем телом, приближаясь к оргазму. В последнюю минуту я замедлил темп, заработав разочарованный стон.

– Прошу. – Ее ногти крошечными полумесяцами впились в мою руку.

– О чем? – Я снова вонзил в нее пальцы так сильно, что она изогнулась и тихо взвизгнула. – О чем? – повторил я.

На моей коже выступил пот, а член в штанах затвердел так сильно, что им можно было забивать гвозди. Я буквально умирал, отчаянно желая в нее проникнуть, но был готов наблюдать так за ней всю ночь. Никаких фальшивых улыбок, никаких запретов – лишь удовольствие и безумная отрешенность, когда ее вагина сжималась вокруг моих пальцев, покрывая их соками.

Чертовски красивая. Чертовски моя.

– Трахни меня, – выдохнула она. Ее ногти сильнее впились в мои бицепсы, и на коже выступила крошечная капля крови. – Умоляю, трахни меня.

– Какие грязные слова для принцессы. – Я вытащил член из штанов и надел свободной рукой презерватив, затем вынул пальцы, приподнял Бриджит и обвил ее ноги вокруг своей талии. – Ты же знаешь, после этого пути назад нет.

– Знаю. – Глаза Бриджит были широко раскрыты, доверчивы и полны вожделения.

Мое сердце сжалось. Я ее не заслуживал, но, черт возьми, мне было плевать.

Никто никогда и не говорил, что я хороший человек.

Я направил головку члена к входу и на мгновение замер, прежде чем вонзиться в нее одним мощным толчком. Она была такой влажной, что я проскользнул внутрь почти без трения, но все равно почувствовал, как ее вагина растягивается, пытаясь приспособиться к моему размеру.

Бриджит вскрикнула, ее стенки сжали меня, словно тиски, и я выругался.

Горячая. Влажная. Узкая. Такая узкая.

– Ты меня прикончишь, – простонал я. Прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза, представляя самые несексуальные вещи, какие только мог вспомнить – брокколи, зубные протезы, – пока не набрался сил продолжить.

Я высунул член, оставив внутри только головку, а потом снова рванул вперед. И еще. И еще.

Я взял быстрый, глубокий, жесткий ритм, заставляя ее поглощать каждый сантиметр – мои яйца бились о ее кожу, а ее стоны превратились в крики.

– Тссс! Ты разбудишь людей, принцесса.

Я стянул вниз платье. Ее груди подпрыгивали при каждом толчке, соски набухли от возбуждения, и это зрелище чуть не лишило меня самоконтроля.

Я стиснул зубы. Еще рано.

Я опустил голову, принялся лизать и посасывать ее соски, продолжая жестко трахать тугую, упругую киску.

На тот момент я был скорее животным, чем человеком, – мною двигала лишь первобытная потребность погрузиться в нее как можно глубже и завладеть полностью, чтобы мы навсегда остались единым целым.

Вдали загрохотал гром, заглушив мои стоны и крики Бриджит.

Я смутно понял, что вот-вот пойдет дождь и нам нечем будет укрыться, когда мы выйдем из беседки, но решил позаботиться об этом позже. Сейчас единственное, что имело значение – мы.

– Рис! О боже… – всхлипнула Бриджит. – Я не могу… мне нужно…

– Что тебе нужно? – Я провел зубами по ее соску. – Кончить? М-м-м?..

– Д-да, – наполовину мольба, наполовину стон.

Она была вне себя. Растрепанные волосы, лицо в слезах, скользкая от пота и горячая от возбуждения кожа.

Я поднял голову, провел губами по ее шее, достиг уха и прошептал:

– Кончай, принцесса.

Я ущипнул ее за сосок, вошел самым сильным толчком, и она взорвалась: рот раскрылся в беззвучном крике, а вагина сдавила мой член.

Снова прогремел гром, на этот раз ближе.

Я поддерживал обмякшую, дрожащую Бриджит, пока она не восстановила дыхание. А потом поставил ее на пол, развернул и наклонил.

Я еще не кончил – старый трюк с составами бейсбольных команд еще работал, – и тело вибрировало от едва сдерживаемого напряжения.

– Еще раз? – выдохнула она, когда я скользнул членом по ее влажным складкам.

– Милая, я не выполню свою работу, если сегодня ты не кончишь на моем члене минимум трижды.

Когда я в нее вошел, разразилась буря, и по нам хлестал косой дождь, пока я трахал ее у деревянной балки. Молния пронзила небо, осветив бледное плечо Бриджит, которая изо всех сил цеплялась за перила. Она повернула голову, прижавшись щекой к дереву, и я видел ее приоткрытый рот, когда она пыталась отдышаться