– Ну да, точно. Это же тоже было Необычное Дело.

Миссис Уоррен поспешила развить свою мысль:

– Итак, перед нами женщина, которая, совершенно очевидно, скрывается в небогатых меблированных комнатах, хотя у нее имеются средства, а также кольцо с огромным рубином. Она получает письма с какой-то важной печатью, гуляет только по вечерам и убивается по поводу письма, которое она должна получить, но не получает. Все детали указывают на вполне определенную сомнительную ситуацию. С другой стороны, все ее манеры и поведение говорят тебе о том, что она из тех женщин, в которых не может быть ничего неприличного и сомнительного, и единственный предмет ее забот – тот, по поводу которого женщина легкомысленная и беспокоиться бы не стала. Так возможно ли, чтобы ее физическое состояние, о котором она так волнуется, довело бы ее до мысли о том, что она должна скрываться от какой-то опасности?

Доктор Уоррен совершенно очевидно принял соображения жены всерьез.

– Она сама говорила, что главное для нее – быть в безопасности. «Я должна оставаться в безопасности», – так она сказала. Ты всегда все так хорошо видишь, Мэри! Завтра я к ней снова зайду. Но, – поймал он себя на другом воспоминании, – она кажется такой нормальной!

На следующий день, поднимаясь по ступенькам дома на Мортимер-стрит, он размышлял о том, что говорила ему жена. Лестница была такой же, как во всех домах, где сдавались дешевые меблированные комнаты, правда, Куппы покрыли ее старенькой, но чистой ковровой дорожкой. Желтоватые, с разводами, обои на стенах навевали тоску, серовато-коричневая краска годами сопротивлялась дыму и туману. Весь дом говорил о том, что владельцы не стремились слишком часто его обновлять и освежать интерьер.

Джейн, однако, предприняла некоторые усилия оживить гостиную, в которой проводила дни ее госпожа. Она вводила изменения постепенно, чтобы не привлекать внимания соседей частыми появлениями мебельного фургона. Он приобретала то коврик, то накидку, постепенно заменяя предметы обстановки теми, которые были бы приятнее на вид и удобнее в использовании. Доктор Уоррен видел эти перемены и отметил про себя, что с деньгами проблем не было. Отношение горничной к своей хозяйке говорило не только о хорошем воспитании этой молодой девушки, но и о том, что она не просто уважала пациентку доктора Уоррена, но любила ее на грани обожания. Джейн Купп сама по себе была свидетельством респектабельности. Такие девушки, как она, не позволят себе оказаться в сомнительной ситуации. Когда горничная открыла дверь гостиной и объявила о приходе доктора Уоррена, тот подумал, что ему надо не забыть сегодня вечером рассказать миссис Уоррен о своем впечатлении от Джейн. Подобная девушка, возникни в семье ее господ какая-то сомнительная ситуация, еще полгода назад объявила бы, что она, «будучи молодой девушкой, считает своим долгом покинуть это место, не дожидаясь конца месяца, если вы, мадам, не возражаете». А она оставалась при своей хозяйке, одетая, как приличествует ее роли – в аккуратное платье и чистейший фартук, а ее добропорядочное юное лицо было исполнено сочувствия и любви.

День был унылым и холодным, но в камине весело плясал огонь. Миссис Джеймсон сидела за письменным столом, перед ней были разложены письма, которые она, судя по всему, перечитывала. Она уже не цвела естественным здоровьем, лицо у нее осунулось, и первое, что доктор увидел в ее глазах, когда она посмотрела на него, было недоумение и растерянность.

«Она испытала шок, – подумал он. – Бедная женщина».

Он начал со свойственными ему добротой и участием расспрашивать ее о самочувствии. Может, настало время, чтобы она ему во всем призналась? Шок, который она, несомненно, пережила, привел к тому, что она озадачена и не понимает, что происходит. Он видел это по ее растерянному лицу. Она наверняка спрашивала себя, что ей дальше делать. Вполне возможно, что она спросит об этом его. Женщины уже задавали ему подобные вопросы, но обычно они рыдали и украшали свои повествования живописными деталями, взывая к его рыцарству и добиваясь от него невозможного. Иногда они уговаривали его стать их парламентером и использовать свое влияние.

Эмили отвечала на его вопросы, как всегда, разумно и спокойно. Чувствует она себя не очень хорошо. Вчера потеряла сознание.

– Была ли для вашего обморока какая-то причина? – осведомился он.

– Это произошло… Это произошло потому, что я столкнулась с большим разочарованием, – после некоторого колебания ответила она. – Я получила письмо… Совсем не такое письмо, как ожидала.

Все это время Эмили отчаянно размышляла. Она ничего не понимала. Чем можно объяснить, что ее послание не встретило у Джеймса никакого отклика?

– И я не спала всю ночь, – добавила она.

– Так не должно продолжаться, – сказал доктор.

– Я все думала, и думала… – нервно произнесла она.

– Я вижу.

Возможно, куда храбрее и правильнее было бы ничего не рассказывать. И безопаснее. Но она чувствовала себя такой одинокой, ей не у кого было спросить совета, и она боялась. Индия была в тысячах и тысячах миль отсюда, письма доходили и возвращались долго. Пока она будет ждать следующего письма, беспокойство ее измучит. И, возможно, своим страхом она поставила теперь себя в смешное положение. Как теперь ей послать за леди Марией, как попросить ее приехать на Мортимер-стрит и все ей объяснить? Она также понимала, что свойство ее светлости воспринимать все с юмором вряд ли превратит ее в надежного конфидента.

Скорее, ей поможет сильная, дружелюбная личность Уоррена. Его характер поможет ей вернуть нормальный образ мыслей. Хотя она и не осознавала этого, но ее страхи, наивность и боязливое обожание мужа не позволяли ей рассуждать трезво. Она была слишком обеспокоена и слишком многого боялась.

Посетитель наблюдал за ней с интересом, но без любопытства. Он и сам видел, что ее состояние далеко от обычного. Она, конечно, не была похожа на бедную миссис Джеррольд, но ее состояние духа все равно вряд ли можно было назвать нормальным.

Он намеренно затягивал визит. Подали чай, он выпил с ней чаю. Доктор Уоррен хотел дать ей время прийти к решению. Когда он, наконец, встал, пациентка встала вместе с ним. Она явно колебалась, но позволила ему подойти к двери.

И вдруг внезапно дернулась вперед.

– Нет, нет! – сказала она. – Пожалуйста, вернитесь! Я… Я должна вам кое-что рассказать.

Он повернулся и подумал – жаль, что с ним нет Мэри. Молодая женщина стояла, пытаясь улыбаться, и даже сейчас, в момент сильного волнения, выглядела очень добродетельной и хорошо воспитанной.

– Если бы я не была так растерянна, и если бы здесь со мной был кто-нибудь… Если бы вы могли дать мне совет… Я должна, я обязана оставаться в безопасности…

– Вы хотите мне о чем-то рассказать? – спокойно спросил он.

– Да, – ответила она. – Я так беспокоюсь, а я уверена, что это очень вредно – все время беспокоиться. Я не решалась никому рассказать. Доктор Уоррен, меня зовут не миссис Джеймсон. Я… Я леди Уолдерхерст.