– По кочану, – отмахнулась Римка. – Маленькая? Не понимаешь?

– Может, тогда Дусю попросить?

– Ага, ты еще вашу учительницу начальных классов попроси: пусть мальчику а-та-та сделает.

– Ну ма-ама!

– Отцу надо сказать, пусть сходит.

Узнав о предстоящем визите, Селеверов стал чернее тучи.

– Я тебе вышибала, что ли? – грозно поинтересовался он у жены.

– Ты му-жик, – по слогам произнесла Римка и надавила на отцовскую жалость. – Ты что, хочешь, чтобы твоей дочери ребра переломали?

– Не понял, – оторопел Олег Иванович. – Он ее на кулак, что ли, насаживает? Бьет?

– Я тебе о чем говорю? – с легкостью оболгала зятя Селеверова и сделала страшные глаза.

Вечером этого же дня Элона навсегда простилась с преданным Куприяновым, наотрез отказавшимся признать факт рукоприкладства в момент разговора с влиятельным тестем.

– Я ее, папа, пальцем не тронул, – заикаясь, пояснил будущий физрук.

– Я тебе, пацан, не папа! – оборвал его Селеверов и дал пять минут на сборы.

После спортивных лагерей с этим у Куприянова проблем не было: через пять минут бывший муж стоял у двери и пытался что-то объяснить «перед тем, как уйти».

Олег Иванович медленно подошел к бывшему зятю, развернул к выходу, не снимая руки с его плеча, открыл дверь и легко, словно пушинку, подтолкнул. Куприянов вылетел на лестничную клетку, с обидой посмотрел на бывшего тестя и, сказав прощальное: «Зря вы так», – сбежал вниз по лестнице.

– Ну вот и все, – потер руки Олег Иванович и остался поджидать дочь.

Элона, обнаружив пустую, то есть без Куприянова, квартиру, горько заплакала, вызвав искреннее недоумение отца.

– Я так к нему привыкла! – утирая слезы, поделилась Лёка.

– Когда успела? – не сдавал позиций Селеверов. – Прожили всего полгода.

– Со школы, – разрыдалась та.

– Слышишь, уволь меня от этих подробностей. Поехали домой, пока я водителя не отпустил.

– Не поеду, – уперлась Элона. – Хочу побыть одна.

– Ну одна, так одна, – согласился Олег Иванович и не стал больше задерживаться ни минуты.

– Не поехала, значит? – в один голос спросили его Римка и Дуся.

– Сказала, хочет побыть одна.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Селеверова.

Сделала она это преждевременно, потому что решение «побыть одной» дочь принимала, находясь в роли разочарованной жизнью женщины. И как только единственный зритель оказался за дверью, Лёка быстро пришла к мысли, что с одиночеством поторопилась. Часа три она обдумывала открытие, а потом выпорхнула из опустевшего гнездышка и подлетела к стоянке такси, чтобы вернуться туда, где ее настоящий дом.

– Мне так одиноко, – заявила Элона открывшей дверь Дусе. – Накормишь?

Родители, измученные немыслимой амплитудой Лёкиных поступков, навстречу дочери даже не вышли, притворившись, что спят и видят десятый сон.

– На-ча-лось! – застонала Римка и отвернулась от мужа, натянув простыню на ухо.

* * *

Не все мечты сбываются!

Не сбылась, например, мечта Олега Ивановича Селеверова, которую он лелеял последние два года, наблюдая, как стремительно меняется все вокруг, благодаря неконтролируемым процессам, происходившим в когда-то советском обществе, – демократизации и приватизации. Точнее, мечта сбылась, но насладиться ее результатами бывшему секретарю Заволжского райкома партии, а теперь главе совместного немецко-российского предприятия по производству грузовых автомобилей не довелось.

Двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот восемьдесят девятого года «господин Селевероф-ф-ф», как уважительно его называли немецкие партнеры по «бизнесу», пропустив крохотную рюмочку по поводу подписания удачного контракта, перебегал дорогу в неположенном месте, чем «создал аварийную ситуацию на дороге, закончившуюся наездом грузового автомобиля «ЗИЛ» (21–00 УА) на нарушившего правила дорожного движения пешехода. От полученных травм, – говорилось в протоколе, – пешеход Селеверов О.И. скончался на месте».

– Не может быть, – отказалась поверить в случившееся Римка, ссылаясь, что Олег «сроду никогда пешком не ездил».

– Не ходил, – поправили в трубке и замолчали.

– А когда? – вдруг неожиданно задала она вопрос невидимому собеседнику.

– По данным экспертизы, – ответили ей, – часов пять тому назад.

– Нет, – снова отказалась поверить Селеверова. – Пять часов тому назад мой муж присутствовал на подписании контракта в административном здании автозавода.

– Все правильно, – согласилась трубка. – Ваше замечание совпадает с показаниями свидетеля.

– Свидетеля? – удивилась Римка. – А где?

– Что где? Свидетель?

– Где это произошло?

– Московское шоссе. Район автозавода…

– Да-а-а? – удивилась такому совпадению Селеверова и потеряла сознание.

– Рим-ма! – выскочила на странный шум Дуся и, увидев распластанную на полу Римку, орущую трубку, все поняла.

– Го-о-споди! – закричала Евдокия. – Лё-о-ока? Девочка моя! Кто? Кто? – схватила она трубку. – Девушка? Кто? Элона? Кто-о-о-о?

– С кем я разговариваю? – строго поинтересовалась трубка.

– Ба-а-абушка! Ба-а-абушка я ей.

– Ему, – поправили Ваховскую.

– Кому ему? – не сразу поняла Евдокия.

– Селеверову Олегу Ивановичу, – наконец-то услышала Дуся и задохнулась от ужаса. – Вы его бабушка? – с некоторым сомнением поинтересовалась трубка.

– Не-е-т, – искривив рот, задышала Евдокия.

– Мать?

– Соседка, – ответила Дуся и положила трубку на рычаг.

Телефон зазвонил снова – Ваховская даже не пошевелилась. «Сам, значит», – подумала Дуся и застыла.

Хоронили на четвертый день. Подъездные бабки, заполонившие прихожую, пристрастно смотрели на лицо покойного и недовольно шушукались: «Передержали. Вон уж черный весь: земля к себе требует».

У подъезда все три дня дежурила «Скорая». Бригада периодически поднималась в квартиру и, не разуваясь, привычно проходила в спальню, где на опустевшей супружеской кровати лежала Римка, похоже, так до конца и не поверившая в реальность.

– Ду-у-уся, – начинала плакать она, как только над ней склонялся врач.

– Это не Дуся, – ласково и терпеливо отвечала доктор и щупала у Селеверовой пульс. – Кордиамин, два кубика, – отдавала она приказание медсестре и саморучно колола пациентку в вену.

– Ду-у-уся, – шептала Римка и, чуть-чуть разомкнув веки, водила глазами.

– Позовите… – снова приказывала врач, и медсестра безошибочно выцепляла Ваховскую из числа усевшихся возле гроба.