Иванович, – Алексей схватил старшину за руку и заговорил горячо, сбивчиво: – Сейчас фашисты снова полезут. Они предлагали сдаться, но я отказался. Харитонов не дошел, но генерала с документами, как мне кажется, ребята дотащили до наших. Мы свое дело сделали. Теперь осталось последнее – умереть так, чтобы нашим родным и близким не было стыдно за нас. Гитлеровцы полезут, мы их встретим. Когда схватимся в рукопашную, ты врезайся прямо в баррикаду и вперед. Дави всех, кого можешь, иди вперед. Убей этого майора, сожги их танки, сколько сумеешь. Мы, кто еще в состоянии, пойдем за тобой, за «Зверобоем». Лучше так умереть, чем жить в плену и питаться похлебкой, которую будет нам дарить враг, агрессор.

– Сделаю, – сказал Логунов и как-то очень уж строго посмотрел на командира.

Алексей обнял его, похлопал по спине и проговорил:

– Ребятам скажи, я счастлив, что фронтовая судьба меня свела с ними, позволила сражаться вместе. Хотя нет, ничего не говори. Мы просто пойдем вперед.

Шквал пуль и град снарядов обрушился на последних защитников баррикады через семь минут. В разные стороны полетели обломки кирпича, камни, перекрученное обгорелое железо. Немецкие танки пошли вперед, прикрывая собой пехоту.

Танк лейтенанта Полетаева стоял вне всяких укрытий, там, где его настиг вражеский снаряд, обездвиживший грозную боевую машину.

Полетаев выстрелил и поджог вражеский танк, потом второй и третий. Он не промахивался, и немцы остановились. Несколько их машин открыли огонь по одинокой «тридцатьчетверке».

Алексей видел, как болванки высекают искры при попадании в броню советского танка.

«Пока это только бронебойные, – шептал про себя Соколов. – Только не кумулятивный».

Алексей хорошо знал, что остается от экипажа при попадании в танк кумулятивного снаряда. В лучшем случае только пряжки от ремней. Хоронить нечего.

Стрельба со стороны баррикады звучала все реже.

Рядом с лейтенантом лежал Егоров. Он то и дело расправлял усы, загонял в магазин очередную обойму и прицеливался из винтовки, управляться с которой научился еще в четырнадцатом году.

Тут взревел мотор «Зверобоя».

«Вот и все», – подумал Соколов, поднимаясь в полный рост.

Но от удара танка в баррикаду он повалился и скатился вниз. «Тридцатьчетверка» прорвалась через затор и остановилась.

Алексей, опираясь на плечо бывшего вахмистра Егорова, снова поднялся, поразившись тишине.

«Может, оглушило меня или я умер?»

По полю между городом Ржевом и лесом, из которого не так давно вышла группа капитана Белова, неслись советские танки. На броне каждого, тесно прижавшись друг к другу, сидели красноармейцы в белых маскировочных костюмах. Танков было много, но ни один из них не стрелял.

«Немцы просто удирают», – понял Алексей.

Он стоял, обняв за плечи старика, сам удержаться на ногах уже не мог. Егоров опирался на старую трехлинейку. На баррикаде лежали тела красноармейцев, а перед ней валялись трупы фашистских солдат, догорали танки с крестами.

«Никто не прошел, не сумел заставить нас отступить!» – подумал Алексей.

– Вот теперь дождались, – гордо проговорил старик и расправил длинные усы,

– Да, дождались.

– Ты что, лейтенант? – Военный корреспондент с погонами капитана удивленно посмотрел на танкиста. – Статья не понравилась? Это ты зря. Написано с огнем, по-боевому! Так и надо, чтобы дух боевой поднимать у бойцов!

– По-боевому, – сказал Алексей.

В газете было написано, что советские войскас боем освободили город Ржев. Потом кто-то включил радио. Черная тарелка на стене хрипела нещадно, но можно было различить, что диктор перечислял фамилии генералов, чьи части с боем овладели Ржевом.

Лейтенант слушал все это и вспоминал пустой город, в который они вошли с остатками группы. Перед его глазами была женщина, умершая, так и не дождавшаяся освободителей. Старик Егоров, с которым они стояли на баррикаде. Двое, последние.

Рядом в «Зверобое» без сил упал на рычаги Бабенко. Логунов смотрел в перископ и кричал, что идут наши!

– А ведь все могло быть не так, – тихо сказал Алексей, отложил газету и поднялся.

– Ты о чем, лейтенант? – с удивлением спросил военкор. – Ты же был под Ржевом, да?

– Был.