приподнял брови, но пошёл позади шагов на семь вместе со своим окружением.

– Любушка, хоть поделись, как у тебя дела? А то молчишь, держишься на расстоянии, не подойдёшь, не расскажешь! – заискивающе мурлыкала, заглядывая в лицо, бывшая подруга.

– Мы могли бы постоянно вместе и домой ходить, и в школу! – приветливо улыбалась Юля.

«Ага. Один тротуар который год топчем, а вы только в десятом классе заметили! И до дел моих вам нет никакого интереса – ещё и подходить я к вам должна почему-то», – хмурилась молчаливая одноклассница. Подружки шли по бокам и не сводили с неё взгляда.

– Илютина сегодня так грубо с тобой обошлась! – решила бить ва-банк Лыткина, видя, что тихоня не идёт на контакт. – Она вообще себе много позволяет! Считает, что может судить других и оскорблять! При всех унижать! Кто ей такое право дал?!.. Знай, я с ней не согласна!

Люба пронзительно взглянула на бывшую товарку. Лыткина обрадовалась реакции и подхватила её под руку.

– Давно думаю, что нужно объединяться! Трудно, когда один хамку заткнуть пытаешься, но уверена: будет легче, если несколько ей глотку разом перекроют! – Юлиана заарканила жертву под другую руку. – Ты, Люба, хорошая, классная, и могла бы с нами дружить, как считаешь? Разбавишь нашу компанию, будем болтать, гулять, делиться домашками, помогать друг другу!

Близнюк и Лыткина задели натянутую струну, позволив на мгновение возродиться надежде, что у одиночки могут быть настоящие подруги, с которыми возможно чувствовать себя своей, нужной. Вот только натренированное чутьё затравленного зверя подсказывало: что-то не так. Бывшая подружка и Юлиана таращились заискивающе, въедливо, не пытаясь прикрыть хищный замысел.

Поспелова инстинктивно обернулась, испытывая смутный дискомфорт. И пересеклась взглядом с повесой, что неторопливо шёл позади с товарищами. Сэро вопросительно приподнял бровь, намекая, что один домой топать не желает. Люба виновато пожала плечами. Брюнет скривился. Катя и Юля повернулись следом и, обнаружив Ибрагимова, многозначительно переглянулись.

– Не пошел Виноградову провожать! – удивлённо заметила рыжая.

– И не будет, поверь! – поморщилась Юлиана. – Цаца рано губу раскатала! Ибрагимов ей не по зубам.

– Но они же вместе тусуются то там то здесь! – возразила Катерина.

– Тусоваться не значит встречаться. Ладно, Катюш, хватит! Много разговариваем, – властно обрезала Близнюк, намекая на лишние уши. – Тебя не напрягает, Любушка, сидеть с Бутенко?

– Нет. Почему должно?

– Бутенко – подружка Илютиной, а Илютина тебя за человека не считает! Наверное, слышишь гадости всякие про себя…

– Ну-у-у…

– О чем они обычно трындят?

– Да обо всём…

– Юлю сегодня обсуждали?

Тихоня вопросительно взглянула на Катю. Она быстро, нетерпеливо затараторила:

– Люба, мы же дружим, помнишь?!.. Поверь, я и Юля тебя не сольём! Всё, что расскажешь, останется секретом!

Раньше Люба повелась бы и разболтала чужие секреты в надежде стать частью большой дружбы. Но с сентября многое изменилось. Школьница вспомнила вечер прошедшей субботы: тёмная речка, тротуар, заваленный срубленной ивой, профиль Коробкина в сигаретном дыму и его слова: «Вопрос не в том, что обидно, а в том, как сама будешь поступать с таким отношением и неприятными людьми, понимаешь?»

«Сейчас козы красиво мои уши мёдом смазывают. А потом, когда начнётся разбор полётов «где узнали/кто сказал», кумушки сольют меня, как помои в отхожую яму. Однокласснички считают меня последней дурой!»

– Любонька?.. Чего молчишь, родная?!.. Задумалась? – сверстницы жадно ожидали.

Она высвободила руки от прицепившихся подружек. Кокетки непонимающе переглянулись.

– Не припомню такого. Я их не особо слушаю.

– Не особо слушаешь?!..

– Ну да. Я уроки повторяю, чтобы зря время не терять. Да и подслушивать нехорошо, считаю.

Катька и Юля озадаченно уставились друг на друга.

– Прям настолько не интересно?!.. Быть не может! Не верю! И переписку их не видела?

– Видела, конечно.

– Что писали?!.. Расскажи! – рьяно схватились за шанс сплетницы.

– Я не подглядывала. Подглядывать ведь тоже нехорошо, – улыбнулась Поспелова.

– Это же прям под твоим носом было! – не выдержав, грубо упрекнула Юлиана, изменившись в лице. Былое благодушие как корова языком слизала.

– Ну и что? Мне просто не интересно. Короче, пока, девочки! Я поворачиваю.

– Как это поворачиваешь?! – возмутилась Лыткина. – Мы только два квартала прошли! Ты же раньше на Шевченко сворачивала, а до неё ещё четыре или пять кварталов!

– Ну так то было давно и неправда! Приелось, знаешь. По берегу Ерика бродить полюбила. Всего хорошего, подружки! Обязательно завтра подойду и расскажу о новинках в библиотеке, чтоб вы не переживали, что я своей жизнью не делюсь! – Люба скорчила глуповатую гримасу и перебежала дорогу.

– Какая была отщепенка отшибленная, такая и осталась! – прошипела брезгливо раздосадованная Юлиана.

– И не говори! – поддакнула оскорблённая Лыткина, глядя в спину убежавшей бывшей приятельнице, которую, по её личному мнению, не за что было уважать в порядочном обществе.

***

Поспелова прошла метров сорок, прежде чем услышала позади лёгкий бег и почувствовала, как её схватили за ручку рюкзака.

– Подружками обжилась? – поравнявшись, поинтересовался Сэро.

– Нет, не судьба.

– Чего хотели?

– Информацию.

– И что ж такого ценного ты знаешь, деточка?

– Сплетни обыкновенные. Кто о ком что думает и в каких выражениях. Как день прошёл? Где Имира потерял?

– Ровно. Имир потерялся на дополнительном по геометрии и алгебре. К итоговым контрольным готовится.

– А тебе не надо?

– Эй, не нуди! Тебе не идёт! Лучше рассказывай, как дела! Как тебе днюха, кстати?

– Понравилась. Спасибо, что пригласили!

– Не за что, – отозвался брюнет. – Ты, правда, в сторонке держалась. Людей не любишь?

– Почему не люблю? – смутилась она. – Просто первый раз в большой компании оказалась.

– А-а-а!.. Чувствовала себя не в своей тарелке?

– Вроде того.

После выяснения отношений, когда эти двое много чего наговорили друг другу, девочка перестала стесняться цыгана. Поспелова поняла, что ей, такой скучной, нет смысла строить из себя что-то большее и пытаться понравиться. А ещё она подумала, что Сэро видит её насквозь, и хитрить, значит, тоже нет смысла. Лучше быть откровенной, но наивность засунуть куда подальше, вспомнив о гордости.

– Как тебя Денис довёз?

– Нормально довёз.

– Без приключений? – выпытывал Ибрагимов.

– Без, – уклонилась она, решив о разговоре у реки благополучно умолчать.

– Какая-то ты сегодня неразговорчивая! – попрекнул он её.

– Извини! День тяжёлый был.

– Я заметил. Ну ты, конечно, непробиваемая!

– То есть?! – насторожилась школьница. – Чего так смотришь, будто Гитлер воскрес?!

– Я про собачник у зеркал. Тебя вообще можно вывести из себя? – прищурился юноша. – Я б на твоём месте коротышке по губам съездил! Тебе, снегурочка, совсем наплевать, кто что говорит?

«Вот что тебе, Сэро, ответить? Просветить, как все меня достали? Что хожу в школу чисто по инерции, ради родителей, дабы они довольны были? Да будь моя воля, я бы