В отличие от других ушедших в монастырь или живущих в миру верующих, считавших целибат не обсуждаемым императивом, священники, работавшие с паствой, состоявшей из мирян, пытались решить эту проблему на протяжении веков. Эти мужчины радикально отличались как от отцов-пустынников, так и от монахов, стремившихся к обретению духовности, для которых целибат представлял собой постоянную проверку их приверженности вере. Эти люди посвящали всю свою жизнь собственному спасению.

Но как же надо было поступать с душами всех остальных до пришествия Царствия Божия? Кто должен был учить, направлять, бранить, наказывать и осуждать греховное человечество? Для подавляющего большинства людей были нужны священники.

Но какие именно? Соблюдающие целибат аскеты, подобные монахам? Или священнослужители духовного склада, вдохновленные собственной миссией и стремящиеся служить людям? Первоначально христианское духовенство в профессиональном отношении не было достаточно подготовленным. Тогда это были люди – просто люди, работавшие бок о бок с другими своими единоверцами и поступавшие как все остальные. Священники так же обзаводились семьями, в первые столетия развития христианства они женились и занимались любовью со своими женами, рожавшими им детей.

Основной заботой христианства, как мы видели, было соблюдение целибата на протяжении всей жизни. Подавляющее большинство язычников и иудеи считали это странным и неестественным, пагубным для общества и губительным для рода человеческого. Закон обязывал языческих жрецов жениться, а большинство еврейских священнослужителей делали это добровольно, хотя воздерживались от сексуальных отношений во время некоторых праздников и ритуальных событий, таких как совершение жертвы на алтаре. Но по мере того как развивавшийся в борьбе культ христианства привлекал все больше людей, те, кто направлял это развитие, стали доказывать, что все священнослужители на протяжении всей жизни должны соблюдать целибат.

Эта точка зрения никогда не пользовалась широкой поддержкой, особенно у женатых священников и, как вполне можно предположить, у их жен. Можно себе представить, какой была реакция этих женщин, когда они впервые услышали, что церковные мыслители и иерархи, нередко представленные одними и теми же лицами, выступали за то, чтобы все представители профессии их супругов стали холостяками, даже те из них, кто уже был женат. Как же они должны были быть этим озадачены, в какой гнев это должно было их приводить, особенно если у них уже было по пять-шесть детей.

И по сей день целибат священнослужителей представляет собой наиболее спорную, сложную и изматывающую проблему для Римско-католической церкви – единственной христианской деноминации, которая требует соблюдения безбрачия. В следующем разделе мы увидим, как католические священники и монахини продолжают выходить из все более сокращающихся религиозных общин, некогда насчитывавших большое число молодых людей и девушек – либо призванных Господом, либо принужденных своими семьями нести службу, соблюдая целибат.

Между тем первые согласованные призывы к священнослужителям о соблюдении целибата начались уже в IV в. Еще ранее, к 250 г., некоторые лица духовного звания соблюдали целибат, исходя из собственных убеждений, подкрепленных принимавшимися время от времени канонами, которые одобряли / рекомендовали / требовали соблюдения целибата. Тем не менее многие священники были женаты и не имели никакого желания разводиться.

Эти настроения в полной мере отразились в высказываниях Синезия, епископа Птолемаидского. Господь, закон и «святая длань епископа Феофила» дали ему жену, заявил он, и у него не было намерения ни покидать ее, ни вступать с ней в какие бы то ни было тайные отношения, грозившие сделать из их брака посмешище. Он рассчитывал иметь от нее нескольких детей. Иначе говоря, епископ Синезий категорически отказывался унижать себя хитростями, применявшимися многими его коллегами, уклонявшимися от решения проблемы, стремясь сохранить работу, давая ложные обеты соблюдения целибата, а потом выдумывая недостойные служителя Церкви уловки, чтобы по ночам прокрадываться в постель жены и молиться – если только они осмеливались, – чтобы не родились дети и их ложь о целомудренных супружеских отношениях не стала всем очевидна.

Битва за то, чтобы обязать священнослужителей соблюдать целибат, продолжалась больше тысячи лет и завершилась победой в XIII столетии. Борьба шла по нисходящей – сверху вниз. Сначала она охватывала высших церковных иерархов, а потом постепенно, неторопливо распространялась на более низкие категории священнослужителей вплоть до самых низших.

Проблема целибата также помогла Церкви навсегда сохранить ренту, поскольку среди священнослужителей Запада – по крайней мере, в теории – триумфально возобладал целибат, в то время как на Востоке представители клира открыто не соблюдали безбрачия – как теоретически, так и на практике. Однако до XIII в. среди разобщенных западных служителей Церкви и политиков целибат оставался уделом монахов.

Для нас важны не столько подробности развития этого процесса – время от времени издававшиеся религиозные эдикты, демонстративное неповиновение, компромиссы, отступление, новое наступление, мрачное согласие, скрытое неисполнение, – сколько его теологическая основа и социальные условия его развития. Мы уже знаем о его высшей точке, о великом церковном расколе – протестантской реформации, интегральной частью которой была решительная критика целибата служителей Церкви бывшим монахом Мартином Лютером. «Ничто, – громогласно заявлял Лютер, – не звучит для меня хуже слов “монахиня”, “монах” и “священник”»[284].

Но что же лежит в основе великой битвы, вызванной целибатом? Прежде всего, убеждение в том, что целибат был одной из основных составляющих «хорошего» христианства. Большое влияние на такое восприятие проблемы оказали отцы Церкви за счет охвата широчайшей аудитории, имевшей доступ к их писаниям, проповедям и учениям. Кроме того, они показывали пример своим поведением, поскольку их подавляющее большинство соблюдало безбрачие. На предыдущих страницах, где рассматривались их взгляды, мы видели, что для подтверждения своих аргументов они ссылались на Священное Писание, цитируя слова апостолов и Христа, а также ветхозаветное предание об Адаме и Еве в качестве бесспорного доказательства своей правоты.

Высшие церковные иерархи развивали и распространяли представление о добродетели девственности – как врожденной, так и «восстановленной» (а la Мария Египетская). Они подчеркивали превосходство духовного родства между истинными верующими над кровнородственными связями. Они упорно и настойчиво вбивали в головы предостережения о сладострастном, соблазнительном естестве женщин, морально изменчивых дочерей Евы. Для этих специалистов в богословии вопросы пола были не более чем блудом, к которому подстрекает дьявол.

Ведущие христианские теологи больше внимания должны были уделять радикальным течениям раскольников в рамках собственной религии, как будто увлеченно занятый размножением языческий мир не составлял для них достаточной проблемы. Члены сект энкратитов и гностиков делали неэффективными полумеры господствующей Церкви, изложенные в заявлениях и учениях ее авторитетов. Их мятежные призывы к бойкоту чрева лишь помогали упрочить традиционную линию в защиту целибата.