взгляд и сложил руки на груди. — Идёмте со мной, только на вас надежда. Лекарь из ближайшего городка только через двое суток сможет приехать, а моя Шанни…

Он так смотрел, говорил таким голосом, что я не смогла отказать. И не важно, что ничегошеньки в этом не смыслю.

— Сейчас я, — бросила и спешно скрылась за дверью.

Какая из меня повитуха? Да никакая! Но у меня была сила, и я могла помочь! Так что отказать я не имела права.

Собралась в кратчайшие сроки, кое-как пригладила волосы и выбежала из дома, на ходу шепнув Мяусу:

— Я скоро! — хотя в этом вовсе не была уверена.

— Веди! — скомандовала мужчине, который уже спустился со ступеней и ждал меня. И мы пошли, побежали даже. Разговаривать было некогда.

В дом мы ворвались, словно ураган, да только в дверях же наткнулись на крючковатую старуху, которая стояла, подбоченившись:

— Зачем притащил её? — зашипела она, словно змея. Но ответить ей мы ничего не успели, из комнаты раздался истошный крик, полный боли.

Сила внутри тут же отозвалась, даже призывать её не пришлось, и я метнулась мимо старухи. Пусть нотации муженьку читает, а мне к девушке надо, всем своим нутром чувствую.

В комнате, помимо измученной роженицы, было ещё две женщины — одна молоденькая совсем, юная даже, а другая гораздо старше. Обе посмотрела на меня с немой мольбой.

Коротко кивнув, опустилась на колени возле страдалицы и улыбнулась:

— Привет, ты не против, если я постараюсь тебе помочь?

Девушка с трудом сконцентрировала на мне мутный взгляд и кивнула. Отлично, большего мне и не нужно.

Когда Мяус говорил, что я носительница дара жизни, не очень-то ему верила. Да и повода не было, но вот сейчас, когда на свет должен был появиться маленький человечек, в полной мере ощутила всю свою силу. Она бурлила и буквально требовала отпустить её, дать волю. Я и отпустила, и волю дала, не заботясь о том, что мне после плохо будет. И пусть. Дети — это святое.

Руки обожгло холодом, приятным, знакомым и я прикрыла глаза, продолжая улыбаться. Сквозь шум в ушах услышала возмущённое шипение старухи:

— Нельзя ведьму к младенцам подпускать, чего удумали?

За спиной скрипнули половицы, но я не отвлеклась, продолжая вливать в измученное тело силу.

— Не тронь, Айса, моя дочь не должна умереть из-за твоей гордыни.

Значит, женщина, что была в комнате мать роженицы.

Стало тихо и я, наконец, смогла увидеть… Чернота, притаившаяся в углах комнаты подбиралась к девушке, с упоением нашёптывая:

— Наш-ш-ша добыча, наш-ш-ша!

Так, стоп! Какая ещё добыча? Не отдам! Не позволю!

Когда лечила Мяуса и Мика никакой черноты в помине не было, а тут… Или дело в том, что девушка одной ногой на том свете уже была? Но всё равно, при чём тут тьма? И это их уверенное «наша добыча»?

В голове сильнее зашумело, но я же упрямая, меня так просто не спугнуть.

Не открывая глаз, увидела, что тело девушки засветилось, и тьма зашипела, рассерженно так. Но исчезать и не подумала. Притаилась, будто поджидая удобного момента.

И я поняла почему — в сердце девушки тоже поселилась тьма. Крохотное пятно, но оно будто притягивало тварей, что спрятались в тенях. Нет, это не правильно, так не должно быть. Даже без разъяснений Мяуса понятно — здесь что-то не чисто.

«Я обязана помочь» — произнесла мысленно, ни к кому конкретно не обращаясь. А сила отреагировала, взмыла потоком вверх, застыла на мгновение, а потом рухнула вниз, вонзаясь в черноту, что поселилась в сердце девушки.

Кажется, кто-то закричал… Потом крик перешёл в визг и всё исчезло. И свет от моей силы, и твари притаившиеся. Всё. Я сидела на полу, чувствуя, как по подбородку течёт что-то горячее.

— Гартер, — слабым голосом прошептала девушка, и я с трудом подняла взгляд на ту, которую пыталась спасти. Взгляд девушки хоть и был измученным, но уже не таким затуманенным.

Рядом с кроватью на колени опустился мужчина, позвавший меня. Он взял в свою огромную ладонь хрупкую ладонь жены и прижался к ней губами.

— Я здесь, Шанни, здесь.

Она улыбнулась, потом её лицо исказилось от боли, и девушка закричала, сгибаясь.

Кто-то помог мне подняться и отойти, кто-то бросился к роженице. А через каких-то десять минут комнату огласил громкий детский плачь.

Получилось? У меня получилось?

Ответ был очевиден — я смогла помочь Шанни родить здорового малыша, как нам сообщила спустя время ворчливая повитуха. На меня она бросала хоть и не довольные, но уже не такие враждебные взгляды. А мне было абсолютно всё равно. Слабость накатывала волнами и единственное, чего мне хотелось, это лечь и уснуть. Но такой роскоши я себе прямо сейчас позволить не могла, а потому с трудом поднялась с табурета, на который меня усадили, и шепнула матери роженицы:

— Мне пора, если что-то понадобиться, приходите.

Женщина всхлипнула, тут же зажав ладонью рот, а потом встала и крепко меня обняла:

— Я обязана тебе жизнью моей девочки. Проси, что хочешь, — отстранилась и наклонилась к поясу, чтобы вытащить оттуда мешочек с позвякивающими монетами.

И вот что ей ответить? Что помогала я не ради денег? Но и они мне были нужны. Вот дилемма-то.

— Я не повитуха и помогла тем, чем смогла, поэтому вам решать, сколько вы мне заплатите, — вот, вывернулась, и цену не назвала, и от оплаты не отказалась. Могу собой гордиться.

Женщина посмотрела сначала на меня, потом обернулась, поймала взгляд Гартера, который сидел возле жены и покачивал на своих могучих руках крошечный комочек. Он кивнул и мне в руки перекочевал весь мешочек. Мать роженицы даже отсчитывать ничего не стала.

Оплата была увесистой, пожалуй, даже слишком, поэтому я воспротивилась:

— Здесь слишком много, — попыталась вернуть мешочек, но женщина настойчиво сжала мои ладони и прошептала дрогнувшим голосом:

— Жизнь — бесценна, и этого даже мало, чтобы в полной мере отблагодарить тебя за то, что ты сделала.

Я поняла, что отказываться бесполезно, поэтому поклонилась, с трудом устояв ровно — головокружение усилилось.

Посмотрела на мужчину, он вновь кивнул, теперь уже мне и тихо произнёс:

— Спасибо тебе…

Я слабо улыбнулась и направилась на выход. На улице мне стало чуть легче, и я медленно побрела к окраине деревни. Хотелось, конечно, ускорить шаг, вот только я опасалась, что попросту свалюсь прямо тут, на дорожке.

Мешочек я спрятала в карман юбки, благо тот был буквально бездонным.

Те немногие прохожие, кто встречались, кланялись в приветствии, и смотрели на меня