— Почему всё так?

— Людей, подобных тебе, Костик, отмечают в момент их рождения, а потом, когда приходит время, с ними вступают в контакт. Именно в этом возрасте тебе было уготовано пережить трансформацию, которую ты пережил четыре дня тому назад. Всё остальное лишь выполняло функцию сопутствующих обстоятельств и являлось необходимыми условиями перехода. Теперь ты обладаешь знанием, которое никто и никогда не сможет у тебя отобрать. Отныне все люди и события будут восприниматься тобой такими, какие они есть на самом деле; твоё понимание навсегда останется свободным от догм. Но весь пережитый тобой опыт последних дней — лишь только первый этап длинного и тернистого пути. Помни об этом!

— Для чего вы пришли? — односложно спросил Костя.

— Дальнейшее пребывание в состоянии изменённого сознания могло бы повредить твоему здоровью.

— Вы говорили, что моя любовь и забота об Оксане имели первостепенное значение для нас обоих. Но Оксана погибла…

— Физическая смерть может прийти к человеку миллионом различных способов, и, если она уже предначертана, изменить его судьбу невероятно сложно. А самое главное: изменение, в любом случае, способно произойти только лишь ценой чего-то ещё, как правило, не менее страшного и тяжёлого. Другой аспект смерти заключается в том, что с её приходом никакие человеческие проблемы не исчезают. Именно поэтому твоя любовь к Оксане и забота о ней имели огромное значение для её успешной адаптации к новым формам бытия за чертой проявленного мира. Что же касается тебя самого, то только благодаря любви ты стал, наконец, тем, кем являешься сейчас — пробуждённым человеком.

— И что же я теперь должен со всем этим делать? — рассеяно поинтересовался Костя.

Слова Веры Алексеевны были понятны ему. Всё, что она говорила, являлось правдой. Оксану нельзя было спасти — в этом он уже не сомневался. Ретроспективным внутренним зрением Костя мог теперь ясно различить то клеймо смерти, о котором говорила «колдунья», и которое довлело над его женой.

— Делать с этим ничего не надо, — рассмеялась Вера Алексеевна. — Это оно теперь будет делать с тобой всё, что ему заблагорассудится. Росток подлинной жизни только лишь проклюнулся в недрах твоего сознания, но понадобятся ещё долгие годы для того, чтобы он окреп и развился в плодоносное дерево.

— А с этим состоянием «изменённого сознания» — так, кажется, вы его назвали — я часто буду сталкиваться?

— Ты ведь уже знаешь, что настоящий мир находится вне времени, а следовательно, и вне понятий «редко» и «часто». Не думай об этом. Твоя задача состоит в том, чтобы научиться жить, а не влачить своё существование подобно большинству людей, которые бездумно и бесчувственно переплывают изо дня в день, из месяца в месяц и из года в год — только лишь для того, чтобы в одно прекрасное мгновенье испустить дух и неподготовленными перейти в иной мир. Эти люди никогда не имели возможности познакомиться с реальностью, а ты прикоснулся к ней напрямую, ощутил её вкус и запах, увидел, насколько она бесконечна и удивительна. Ты познал великое блаженство, Костик — блаженство слияния со всем сущим. Но внешняя сторона твоей жизни будет по-прежнему протекать среди обычных людей. Каждый день ты будешь наблюдать их трагическую слепоту, без возможности что-либо исправить, без возможности хоть как-то помочь им — объяснениями или действиями. Тебе придётся разговаривать с этими «заводными куклами в человеческом обличии» на их бессмысленном языке, потому что твоих настоящих слов им, увы, не суждено будет понять. Иногда ты станешь поддаваться отчаянию и, возможно, даже проклинать свою судьбу. Но всё это окажется преходящим. Постепенно ты выучишься жить по-новому; и не просто жить, а постоянно, каждую секунду, находиться в глубоком переживании собственной жизни. И вот тогда внутреннее осознание твоей божественной природы и единства всего Творения придут в полную гармонию с земным планом существования тебя, как личности.

— Вы говорили, что я должен буду с кем-то встретиться?..

— Это произойдёт ещё очень не скоро — тогда, когда ты окажешься готовым для следующего шага. А пока выкинь, пожалуйста, все мои «предсказания» из головы. Первое время тебе будет не до них. Пойми, ты уже совсем не тот, кем являлся неделю назад. Прежнего Костика больше нет — он умер, вместе с Оксаночкой и Славиком. Прими это как объективную данность и отправляйся исследовать наш странный, противоречивый и, в то же время, волшебный, в своей чудесной нереальности, мир. Уверяю тебя, ты найдёшь его весьма «изменившимся»!..

— Почему внешний мир должен настолько шокировать меня?

— Ты обрёл свободу, Костик. Но стать свободным и научиться жить на свободе — это далеко не одно и то же…

Первое потрясение от встречи с окружающей действительностью он испытал в тот же вечер.

После ухода Веры Алексеевны Костя решил прекратить своё затворничество.

Добравшись до Пушкинской площади, он вылез на поверхность, потоптался пару минут на «пятачке влюблённых» у ног поэта и неторопливо двинулся по Тверской, тогда ещё именовавшейся улицей Горького, в сторону Кремля.

Улица и перемещавшийся по ней народ выглядели заурядно и привычно. Костя стал потихоньку расслабляться и, в конце концов, полностью отдался потоку собственных мыслей.

Поглазев немного на полутёмные витрины книжного магазина «Москва» и дойдя до следующего за ним перекрёстка, Костя решил сменить сторону улицы, чтобы у Манежной площади повернуть направо и войти в Александровский сад.

Сумерки сгущались. Вот-вот должно было включиться ночное освещение, и именно его отсутствие в этот час делало окружающий пейзаж, несмотря на всю его будничность, каким-то таинственным и совершенно не московским. Небо плавно и безмятежно перемещалось из сине-голубой части видимого спектра в неразличимый для глаза высокочастотный ультрафиолет. Дома постепенно теряли свои краски, а их евклидова перпендикулярность относительно асфальта начинала выходить за рамки классической геометрии.

Пространство как будто бы меняло свои имманентные параметры, отчего дороги и тротуары делались продолжением строений, а те, в свою очередь, превращались в некие причудливые вздыбливания на земной поверхности, подобные гигантским океаническим цунами, неожиданно застывшим на пике их циклопического формирования. Машины походили на смешных торопливых животных, снующих туда-сюда в поисках пищи. А люди превратились в исхудалых, облысевших сусликов, трансформировавших своё задумчивое прямосидение в не менее задумчивую и озабоченную прямоходячесть.

Костя с интересом регистрировал все эти неожиданные наблюдения в своей голове, однако ни сам факт их возникновения, ни их гротескность его не настораживали.

Скачок произошёл именно в тот момент, когда зажглись уличные фонари. Костя как раз поравнялся с памятником Юрию Долгорукому и в течение нескольких секунд никак не мог определить, что же такое до боли знакомое этот мужественный всадник ему напоминает.