Дэлглиш не стал говорить ей, что об этом уже подумали. Он спросил:

— Вас удивило бы, если бы вам сказали, что он сам убил себя?

— Ну если по правде, то удивило бы. Уж очень он был сам собой довольный, я так вам скажу. Да и вообще, с чего бы вдруг? Ладно, у издательства трудные времена, а у какой фирмы они сейчас не трудные? Он бы выкарабкался, тут и сомнения никакого нет. Не представляю, чтоб мистер Жерар как Роберт Максвелл[72]сделать мог. А с другой стороны, кто бы такое про Роберта Максвелла подумал? Так что тут никогда точно не знаешь, правда? Люди очень загадочные, вот что я вам скажу, очень загадочные. Я могла бы вам много чего порассказать про то, какие они загадочные.

Тут вмешалась Кейт:

— Мисс Этьенн, должно быть, очень расстроена была, когда его вот так нашли. Родной брат все-таки!

Миссис Демери переключила свое внимание на Кейт, хотя вмешательство третьего лица в ее тет-а-тет с Дэлглишем ей явно пришлось не по душе.

— Задайте прямой вопрос и получите прямой ответ, инспектор, — сказала она. — Насколько мисс Клаудиа была расстроена? Это вы хотели узнать, да? Так это вам у нее придется спросить. Откуда мне знать? Она на коленках стояла возле его тела и ни разу головы не повернула, пока мы с мисс Блэкетт в комнате были. А мы там совсем недолго были. Я не знаю, что она там чувствовала. Я только знаю, что она сказала.

— «Да убирайтесь же вы обе отсюда!» Грубовато получилось.

— Ну может, у нее шок был. Вы уж сами с этим разберитесь.

— И вы оставили ее одну с телом брата?

— Ну, она, видно, этого хотела. Да я все равно не могла бы остаться. Кто-то же должен был мисс Блэкетт вниз свести.

— А издательство — хорошее место, миссис Демери? — спросил Дэлглиш. — Вам здесь нравится работать?

— Конечно, хорошее. Лучше-то ведь мне не получить. Послушайте, мистер Дэлглиш, мне уже шестьдесят три. Ну ладно, это не такой уж большой возраст, у меня пока еще и глаза смотрят, и ноги ходят, и работаю я получше некоторых, кого не будем называть. Но в шестьдесят три новое место искать не станешь, а я работать люблю. Я б с тоски померла, если б дома сидела. А к этому месту я привыкла, ведь я уже почти что двадцать лет тут. Конечно, такая работа не всякому по душе придется, но мне она подходит. И она под рукой… ну, более-менее. Я же в Уайтчепеле жить осталась. У меня теперь симпатичная квартирка, небольшая, зато современная.

— И как вы сюда добираетесь?

— Метром до Уоппинга, оттуда — пешком. Да это и не далеко вовсе. Меня лондонские улицы не пугают. Ходила по ним, когда вас еще и в помине не было. Старый мистер Певерелл говорил, он за мной такси будет присылать каждое утро, если мне дорога эта не по душе. И присылал бы, как пить дать. Он совсем особенный был джентльмен, старый мистер Певерелл. И это показывало, как он про меня думает. Приятно, когда тебя ценят.

— Это верно… Расскажите мне, миссис Демери, как у вас убирают в архиве — в большом помещении и в малом, где был найден мистер Этьенн. Вы отвечаете за уборку в архиве, или это обязанность уборщиков из фирмы?

— Я отвечаю. Пришлые уборщики никогда так высоко не заходят, чтоб на верхний этаж попасть. Это еще при старом мистере Певерелле заведено было. Там, наверху, вся эта бумага, понимаете? А они курят, так он боялся, что пожар устроят. А потом, ведь эти все дела — они конфиденциальные. Только не спрашивайте почему. Я как-то заглянула в одно или два, так там всего-навсего письма старые да рукописей полно, насколько я могла понять. Они там никаких кадровых документов или еще чего такого секретного не держат. Ну, все ж таки старый мистер Певерелл большущую важность этим архивам придавал. А все равно согласился те две комнаты под мою ответственность отдать. Да никто почти никогда туда наверх и не ходит, только вот мистер Донтси, так что я не слишком-то и утруждаюсь. Смысла нет. Один раз в месяц, по понедельникам, туда поднимусь и быстренько пыль смету.

— А пол пылесосите?

— Могу по-быстрому пройтись кругом, если увижу, что вроде надо. А то и нет. Я уже сказала — там только мистер Донтси пользуется, а он не больно-то и мусорит. Хватает уборки по всему дому, времени нету пылесос наверх тащить, где в нем и нужды нет.

— Понятно. А когда вы в последний раз в маленькой комнате убирали?

— Я там прошлый раз в понедельник, три недели назад, пыль быстренько смела. И опять пойду туда в следующий понедельник. Ну, по крайней мере я так всегда делаю. Только думаю, теперь ведь вы комнату эту запертой держать станете.

— Не очень долго, миссис Демери. Поднимемся туда?

Они поднялись на лифте, который шел медленно, но довольно ровно. Дверь малого архивного кабинета была открыта. Инженер-газовщик пока не приехал, но двое полицейских из Отдела убийств и фотографы все еще там работали. По знаку Дэлглиша они проскользнули мимо него за дверь и остановились в ожидании.

— Не входите туда, миссис Демери, — сказал Дэлглиш. — Просто встаньте у двери и скажите, не замечаете ли вы каких-нибудь изменений?

Миссис Демери медленно обвела комнату взглядом. Глаза ее мельком задержались на обрисованных мелом очертаниях мертвого тела там, где лежал Жерар Этьенн, но она не произнесла ни слова. После секундной паузы она сказала:

— Так ваши ребята тут хорошую уборочку сделали, да?

— Мы никакой уборки здесь не делали, миссис Демери.

— Но кто-то сделал. Я трехнедельной пыли тут не вижу. Посмотрите на каминную полку и на пол. Этот пол хорошо пропылесосили. Вот черт! Он, значит, вычистил всю комнату перед тем, как человека убить, да еще моим пылесосом!

Она обернулась к Дэлглишу, и он впервые увидел, как в ее глазах появляются возмущение, испуг и суеверный ужас. До сих пор ничто в смерти Жерара Этьенна не задевало ее столь глубоко, как эта заранее подготовленная камера смерти.

— Откуда вы знаете, миссис Демери?

— Пылесос стоит в кладовке на первом этаже, рядом с кухней. Когда нынче утром я за ним пошла, я так себе и сказала: «Кто-то им уже попользовался!»

— Как вы могли это заметить?

— Потому как он был поставлен на чистку гладкого пола, а не ковров. У него две установки, понимаете? Когда я его убирала на место, он был поставлен на чистку ковров. Последнее, чего я делала, это ковры чистила в конференц-зале.