На третий день, когда берег проявился на горизонте неширокой темной полоской, Гор уверенно повернул шлюп к берегу, и, казалось, мы идем прямо на встававшую перед нами каменную стену без надежды найти кусочек пологой земли. И только подойдя ближе на пару миль, удалось рассмотреть уже невооруженным глазом своеобразную «щель» в ней.

Это был вход в фьорд.

Единственный на юге Европы фьорд, известный как Бока Которская. Получил свое название по самому крупном городу в нем – Котору.

– «Бока» означает «бухта», – пояснила Ольга, уже крепко сдружившаяся с Ридой и чуть ли не ежеминутно получавшая от нее разъяснения на массу вопросов, интересовавших нашу милую «торопыгу».

– Адриатическое море перед бухтой самое широкое. Больше 100 миль…

Мы входили в фьорд через врезавшиеся в глубь берега четыре красивых залива, два из которых составляли внешнюю часть бухты, и два – внутреннюю.

А пока, сидя на планшире кокпита, вела рассказ о Боке Ольга. Она говорила о том, что с севера и запада Боку защищают от ветров горы, и что потому климат здесь весьма мягкий.

– Вы послушайте только, люди, – обращалась она ко всем, кто мог ее слышать, – Бока – это уникальный по красоте, роскоши и рельефу природы уголок Балкан… Заселили ее давным-давно, благо флора и фауна способствовали этому…

Географическая справка. Забегая вперед, скажу, что удалось найти карту Эгейского моря, копию с какого-то более древнего оригинала. На ней, наряду с островами, существующим и сегодня, обозначены многочисленные земли, отсутствующие в наше время. По мнению ряда исследователей, эта карта показывает положение региона до прорыва Атлантики в Средиземное море. Согласно древнегреческому историку Плинию, тогда существовала суша, соединявшая Кипр с Азией.

Появление фьорда связывают с катастрофой океанского значения. Считается, что из-за подъема воды океана произошел очередной прорыв морской воды в Средиземное море, уровень которого был значительно ниже (1450 лет до н. э.). Многие земли оказались затопленными внезапно, а население по всему побережью почти полностью погибло.

Высокие горы (1300, 1700, 1900 метров) не позволили морю углубиться дальше, чем на 40 километров. Так образовалась береговая линия Которского залива протяженностью по всем берегам и узким проходам до 100 километров.

На Аравийском полуострове пролив Баб-эль-Мандебский («Ворота слез») по преданию назван так в память о великом землетрясении, в результате которого произошел разрыв Азии и Африки, появилось Красное море. И опять множество людей погибло.

(Итак, снова: наводнение и землетрясение?!)

А Ольга все вещала:

– … Бока знаменита историей народов, живших на этих местах тысячи лет… Ее мореплаватели известны всему миру, здесь масса архитектурных памятников…

Ольга прервалась и сообщила:

– А вот и о нас, русских. Оказывается, Бока была тесно связана с русскими моряками со времен Петра I, как и c революционными традициями…

Ольга замолчала – мы входили в Боку через узкий проход между материком и полуостровом шириной в три километра. Рида без шпаргалки указала на открывшийся впереди островок.

– Это сторожевой пост Мамула на пути от морского простора в глубь заливов… После его захвата первым грабили город Херцегнови, его именем названа эта часть залива…

Древняя Бока. С древнейших времен на землях Боки селились иллирийцы, и владели они краем до II века нашей эры. Затем Иллирийское государство оказалось покоренным римлянами, и бухта стала их ценной добычей. Хорошо или плохо, но пять веков римского господства привели к изменению национального состава населения – ее заселили романизированные иллирийцы, исповедующие христианство.

После раздела Римской империи с конца IV века хозяином бухты стала Византия. Это было время V–VII веков, когда земли Адриатики заселялись славянами. А сама славянизация края способствовала тому, что в ХII-ХV веках Бока вошла в Сербское государство.

Особый отпечаток на развитие Боки наложило владение местными землями Венецией. Четыре века, из которых два последних, – это расцвет края, в частности, в мореплавания. Но Венецианская республика пала, и в фьорд пришла Австрия (1797–1918). Правда, было два перерыва: в 1806–1807 Бока находилась под покровительством России, и в 1807–1812 годы ее оккупировали французы. …

…Мы задирали головы и видели в узком пространстве между высоких скал голубое небо, яркость которого усиливалась так же, как если смотреть на белый свет из глубины темного подвала. Серо-голубые стены фьорда и картинно разбросанная зелень на их неровностях – это выглядело завораживающим зрелищем. И так – на сотни метров в высоту и на километры вглубь проливов.

Наконец, мы вошли в самый большой залив – Тиванский. Его простор и глубина позволяют стоять на якоре множеству судов – с механической тягой и парусных.

Управляемый твердой рукой капитана Гора шлюп под мотором пересек рейд местного флота и медленно вошел в самый узкий проход. Рида указала на два противоположных каменных берега и сказала:

– Ширина пролива – 350 метров и длина – 2300… Здесь в старые времена поперек этой узости ставили железную цепь… Вы можете видеть массивные кольца ее крепления к скалам… Цепь защищала город в глубине залива от пиратов…

Мы искали кольца, и первой увидела их Ольга, закричав:

– Вон одно из них на левом берегу… Мы от него ближе… А размер? Целый метр, наверное?

– Ты права, Оля, ровно метр и толщиной в двадцать сантиметров, – уточнила Рида. – Сама эта протока по сей день называется Вериге, что означает «цепь»!

– А у нас, по-русски, вериги – это цепи на блаженных… В старые времена, – задумчиво сказала Ольга, повернулась к Стояну и спросила, – А как у вас, по-болгарски?

– Да так же, Оля, «вериг», и еще чисто по-русски – «цепа»…

Через этот пролив мы вошли в следующий залив с городом Рисан – самую северную точку бухты Бока. Шлюп сделал маневр и встал на другой стороне прохода Вериге – у городка Пераст.

Якорь отдали, и он круто ушел в лазурную глубину, образовав круги на тихой воде. С мачты спустили греческий флаг, под которым плавал наш шлюп, и, когда по флотским правилам переносили его на корму, с берега раздался пушечный выстрел – знак приветствия нашему прибытию в Боку. По рации приветствие дублировалось трижды… на трех языках: греческом, русском и болгарском.

Влад удивился, откуда на берегу узнали о трех национальностях нашего шлюпа?

– Вроде никто по рации не сообщал, – усомнился он, и вдруг догадался. – Флажки… На вантах… Еще два – российский и болгарский… Так, по велению судьбы и настоянию Бриса, наш шлюп «Аквариус» оказался в славном городе римских патрициев, венецианских дожей, славянских судостроителей и моряков, знаменитых капитанов.

– Это город бокайской славы, друзья, – торжественно произнес Брис, – славы в ХVII – ХIХ веках!