Там были и другие книги о путешествиях по морям и океанам, но эти… Они оказались особыми, ибо точно такие же стояли на моих полках в Москве. И вот, опасаясь, что ошибусь, я сам для себя обосновал значимый для судьбы Бриса тезис: именно эти книги привели его к идее построить яхту, путешествовать по волнам и решительно вовлечь нашу четверку – Влада, Ольгу, Стояна и меня в «атлантидскую» круговерть!

И вот я сижу в кресле у камина и, в ожидании Бриса, листаю книги со свидетельствами его работы над описанием четырех путешествий столь разных людей – американца Джошуа Слокома на шлюпе «Спрей» (1895 год), австралийца Джона Колдуэлла на яхте «Язычник» (1946 год), француза Алена Бомбара на надувной спасательной лодке «Еретик» (1952 год) и шведа Бенгта Даниельссона на «Таити-Нуи» в составе команды (1957 год).

Потертые страницы книг испещрены пометками Бриса. «Путешествуя» по главам и разделам книг, Брис обстоятельно расписывал маршруты: китобоя Слокома из Новой Шотландии в Канаде через Атлантический и Тихий океаны в Нью-Йорк; военного моряка Колдуэлла из Панамы через Тихий океан на восточный берег Австралии; врача Бомбара из Гибралтара через Атлантический океан на Большие Антильские острова; неутомимого путешественника и соратника Тура Хейердала Даниельссона с острова Таити по Юго-Восточной части Тихого океана.

Именно эти записки бывалых людей сподвигли, как Брис мне позднее рассказывал, его на путешествия. Он признался, что испытывал ликующее состояние, когда я с моими спутниками по побегу оказался в поле его зрения: «Это удача свалилась мне на голову в виде твоих НЯПов!», – восклицал Брис. И мне становилось понятным, почему он тогда, у камня славе нашим морякам, так по-мальчишески бесновался…

Мы покинули остров Занд, уставшие от пяти дней сплошного гостеприимства. Больше всех радовались встрече с домом два капитана и, конечно, Брис.

Мы близко познакомились с его женой – миловидной и хрупкой гречанкой с миндалевидными карими глазами и прямым, несколько крупноватым греческим носом и копной почти русых волос, собранных в пучок, как это делали дамы древней Греции. Дети Бриса рвались уйти с нами в море, но… они учились в школе, и до каникул было далеко.

И опять, в который раз, Брис преподнес нам сюрприз: мы шли не на юг, а на север Ионического моря, возможно, даже в Адриатику.

Он начал издалека, сделав ставку на тот факт, что мы слабо разбираемся в собственной истории. И его простой вопрос: что вы знаете об адмирале Ушакове и созданной им Республики Семи Островов? – поставил всех нас в тупик. Чем и воспользовался Брис.

Себе в союзники он взял Стояна. Собственно, от его заявления мы сделали очередной «оверкиль», как после этого мы стали называть неожиданные смены курсов с легкой руки Бриса.

Только мы отошли от малой родины Бриса, как Стоян созвал всех наверх. Мы сгрудились вокруг Гора, стоявшего на штурвале.

Начал он с биографии Ушакова:

– Личность Ушакова привлекала мое внимание давно, – патетически заявил Стоян. – Победоносный флотоводец России не потерпел ни одного поражения в морских сражениях. А Фидониси, Тендра, знакомая вам Калиакрия, прославившие русский флот, вошли в учебники истории и военно– морского искусства…

Мы, разинув рты, с большим вниманием слушали эту прописную истину. Нас интересовала сама технология вправления нам в мозги нового курса для нашего «Аквариуса». А что так и будет, мы не сомневались.

– Чего уж там говорить, все яснее ясного: куда нас теперь понесет, соловей ты наш?

Стоян, чуть смутившись, марку выдержал, хотя осторожно кивнул на Бриса. А поведал он нам об истории Ионических островов, через которые мы только что пробирались на пути к дому Бриса.

Речь шла о цивилизациях, которые здесь существовали – от фракийцев и викингов, греков и римлян до венецианцев и французов и снова греков. Уже давно скрылся за горизонтом остров Закинф – Занд, но никто, увлеченный рассказом «болгарского Сенкевича», не подумал проверить курс, по которому несся наш шлюп. А несся он на север. Так и не сознавшись, каким курсом мы пойдем и где остановимся, Брис, проворчав, что «утро вечера мудренее», отправил всех спать. Он был глава экспедиции, и мы подчинились. А утром обнаружили на «Доске истории» очередной манифест – историю тех самых Ионических островов.

Первая греческая самостоятельность. Ионическими островами владели римляне, остготы, славяне, тут восседали воинственные варяги и герцог Анжуйский.

Венецианцы купили остров Корфу за 30 тысяч дукатов и стали возводить здесь свои укрепления. Османская империя видела в Ионических островах камень преткновения для своей экспансии и постоянно вела атаку на них.

В условиях непрерывного давления с Востока жители острова Корфу вынуждены были стать искусными мореходами, строителями и воинами. Они собирали богатый урожай, хранили зерно и пресную воду на случай осады. А те продолжались беспрерывно.

Искусный венецианский строитель Микеле соорудил на Корфу в ХVI веке неприступные форты, башни и стены. В 1715 году турки о них обломали зубы, и крепость объявили неприступной для любого противника.

Так и было до 1797 года, когда аристократическая Венеция была завоевана республиканской Францией. Ворота противнику открыла местная аристократия, без боя отдав ключи от крепости наполеоновским маршалам. Солдаты Директории заняли все Ионические острова, которые обеспечивали господство в Адриатике.

Стратегическую оценку Ионическим островам дал Наполеон. Он писал: «Острова Корфу, Занд и Кефалония имеют для нас больше значения, чем вся Италия».

Бывшие правители островов венецианские аристократы были потеснены в своих правах, их родословную «Золотую книгу» знатности сожгли, а в центре города Корфу было посажено Древо Свободы. Однако многому из задуманного комиссарами парижской Директории уже не суждено было осуществиться.

Разворот истории был таков, что остров Корфу освободили от новоявленных «хозяев» объединенная эскадра России и Турции под командованием вице-адмирала Ушакова. Но туркам жители островов не доверяли. А вот Россия, хотя и была абсолютной монархией, пользовалась безграничным доверием населения.

Дело в том, что после падения в 1453 году Константинополя и воцарения в регионе Османской империи греки лишились своей государственности и надежды на ее восстановление связывали с единоверческой Россией. И во многом это оправдалось.

Первым форпостом греческой самостоятельности стала Республика Семи Островов. В становлении и укреплении Греции как государства активное участие принимал замечательный русский флотоводец адмирал Федор Федорович Ушаков. На этом поприще он проявил себя и выдающимся дипломатом, и политическим деятелем.

Вместо «Доброе утро» в тот день мы весело приветствовали их возгласом: «Даешь Корфу!». Брис и Стоян делали вид, что они огорчены – их план раскусили.

Два пути было еще к одному месту Русской Славы – острову Корфу. Речь шла о маршруте в открытом море или петлянии между островом Кефалония. Рядом с его восточным побережьем притулился островок Итака. Да, да, та самая Итака, где обитали греческие боги и полубоги. Путь вне «сети» островков был более опасным, но мы выбрали этот путь, более неспокойный в навигационной обстановке. Думали если и не заглянуть в Итаку, то хотя бы издали посмотреть на это с детства знакомое нам по греческим мифам легендарное место. Впереди нас ожидал курс в 200 миль с множеством коротких галсов между многочисленными островками.