– Да, я нелегально ошиваюсь в России. Батька мне не простит этого кощунства. Скоро картохой дверь мне застреляет, потому что Елена Петровна пожалуется в миграционную службу.

– Это несмешно. Можно же вызвать платного врача, если нет полиса.

– О боже, Лена, я живу тут хренову тучу лет, конечно же, у меня есть полис. Я здесь прописан. Что ты чушь несешь? Кто из нас вообще болен?

– Тихо, тихо. Так бы и сказал. Я сейчас вызову врача. Не спорь, – приподнимаю руку вверх, видя то, что Демьян хочет возразить. – Ты просто недооцениваешь эту болезнь. Как ты себя чувствуешь по шкале от одного до десяти?

– Пятерочка.

– Ясно.

Понимаю, что он храбрится. Непонятно правда зачем. Я болела в пятнадцать лет этой гадостью и это был ад с бредовыми промежутками! А тут мужчина. А они априори слабее в таких делах. Неспроста кто-то придумал стишок про «37.2». Кое-как допыталась, где лежат документы и все же вызвала врача. Однако, понимала, что придет он нескоро, поэтому и полезла в интернет. Господи, лучше бы я этого не делала…

– Ленка, личико попроще сделай, – резко поднимаю взгляд на очнувшегося Демьяна. Хотя, возможно, он и раньше проснулся, а я не заметила из-за того, что была увлечена чтением. – Ты как вообще мой адрес узнала?

– Попросила знакомого узнать.

– А чего у меня не спросила?

– А по какой причине за месяц ты ни разу не позвал меня к себе?

– Мне сейчас сложно придумать достойно-приятный ответ.

– Ну вот и молчи, – обиженно бросаю я, протягивая ему термометр. – Я думала ты меня бросил или тебя избили по указу моих родителей. Или они дали тебе деньги, чтобы ты меня бросил, поэтому не хотел встречаться со мной на этой неделе. В общем, нехорошие мысли были. Чувствовала, что ты не договариваешь что-то.

– Дай таз. Срочно. Он в ванной. Первая дверь рядом с лестницей.

Быстро встаю со стула и мчусь туда, куда указал Царев. Хватаю первый попавшийся на глаза тазик и мчусь обратно.

– Тошнит, да? Сильно? – подношу к его лицу.

– Нет. Не тошнит. Вижу у тебя крыша течет так, что пора уже подставлять таз. А я пока не могу ее подлатать, Елена Петровна.  Так что пока только вот так, – демонстративно подтягивает мне тазик.

– Удивительная ты свинья, все-таки.

– Свинья, ради которой ты примчалась ко мне.

– Знаешь что?!

– А что ты чушь несешь? Какие бабки, какое бросил? У меня было много работы. Кто ж знал, что вчера меня угораздит слечь?

– Мог бы об этом сказать мне, – со злостью ставлю таз на пол и выдираю термометр из подмышки Демьяна. – Тридцать девять и четыре. Ужас. Это опасно, особенно в твоем возрасте.

– Не паникуй. Дай мне еще анальгинчика.

– Нет! – вскрикиваю так, что сама подскакиваю с места. – Я сейчас прочитала, что анальгин и аспирин вызывают токсическое поражение печени!

– Ясно.

– Ничего тебе не ясно, – приподнимаю футболку Демьяна. Весь в сыпи. Да еще и выглядит это совсем небезобидно. Так, как описано в статье.

– Лен, ну хватит.

– Ничего не хватит. Ты знаешь, чем это чревато?

– Чем? – вновь беру мобильник и зачитываю Цареву.

– Помимо поражения печени, может быть полная или частичная потеря зрения, почечная недостаточность, трахеит, ларингит, воспаление мозговых оболочек, вульвит…

– Только вульвита мне не хватало, – цокая, перебивает Царев.

– Я не дочитала, вульвиты – это у женщин, у мужчин – воспаление крайней плоти. Тебя там тоже обсыпало?

– Проверь. Спускай штаны. Я весь твой вместе с обсыпанным сыпью членом.

– Ты неисправим, даже сейчас. Как ты так можешь?!

– А ты предлагаешь мне помереть серьезным? А судя по твоим словам, я уже на пути к этому.

– Прекрати. И чесаться тоже прекрати, – не раздумывая, бью его по ладони.

Встаю с места и инстинктивно направляюсь на кухню. Открываю холодильник и глаза тут же попадают на банку с вареньем. Быстро делаю морс и возвращаюсь к Цареву.  Тот при виде меня кряхтит.

– Что такое?

– В правом боку закололо… кажется, уже печень полетела и в глазах что-то мутно, снизилось зрение, и...

– И?!

– П…п…

– Что?!

– Писька зачесалась. Видимо, вульвит. Ой… крайнеплотиит, – ну какой же гад! Однако, не могу на него сердиться сейчас, потому что на лице Демьяна, несмотря на его состояние, появляется улыбка. Надеюсь, это не начальные проявления бреда.

– Кстати, постит.

– Что?

– Постит или баланопостит, это так зовется. В статье так написано. Пей, – протягиваю ему кружку. – Надо выводить токсины. У тебя точно интоксикация с такой температурой.

– Спасибо, Леночек, ну чтобы я без тебя делал.

Царев, выпив две кружки, тут же заснул. Это, наверное, хорошо. А вот то, как на меня смотрит его кошка – плохо.

Удивительно, но это животное на меня не напало. В этот раз Люся намекала недобрым взглядом и перебрасыванием миски по полу, что хочет есть и пить. Те оказались совершенно пустые. Накормив и напоив кошку, в нервозном ожидании врача, дабы не сойти с ума и не мешать спящему Демьяну, я принялась убирать на кухне. Не знаю сколько в реале болеет Демьян, но грязной посуды накопилось достаточно. Пока здесь убрала и вымыла полы, наконец пришел врач.

***

Уже через два часа, я не только закупилась в аптеке всем, чем надо и напичкала этим Демьяна, обработав еще и его сыпь, но и съездила в магазин, заодно и к себе домой, прихватив себе вещи и Офелию. Знаю, что Демьяну она не нравится, но учитывая, что я намерена остаться на несколько дней у него, придется ему потерпеть.

И только, когда я решила найти спальню Царева, дабы положить туда несколько своих вещей, до меня вдруг дошло. Он спит на диване не потому что у него нет спальни, а просто потому что не может из-за своего состояния подняться по лестнице на второй этаж. У него двухуровневая квартира! Загруженная мыслями о его состоянии, я только сейчас начала осматриваться вокруг. Точно, я же убирала кухню, как я могла не заметить масштабы его квартиры? А обстановку?! Здесь все современно. И действительно красиво. Какие там ковры на стене?

Я словно одержимая начала осматривать все. Что меня неприятно поразило – наличие мелочей, которые ни один мужчина сам себе не купит. У него очень уютно, несмотря на огромную квартиру. Мать у него умерла. Жены – нет. Дочка помогла так все здесь обустроить? Да ну бред. Хотя я до сих пор не знаю сколько ей лет. Демьян всегда ловко обходит этот момент.

Я напоминаю себе одержимую женщину, пристально рассматривающую все ящики, шкафы и две спальни. Женских и детских вещей здесь нет. Это все же радует. Зато теперь будут, Царев. Не только же тебе у меня спать и вещи раскидывать.