все у нас срывается, потому что пшеница плохого качества, хорошо, что солярку не перелили. Обидно! Цель казалась так близко!

Но печати оказались вроде правильные. Проверить их подлинность было необходимо. Потому я посмотрел на Мутко и жалобно проговорил:

— Юрий Никитич, не сочтите за наглость, мы недавно в школе проходили, как писать всякие заявления, а я в юридический хочу, мне это жутко интересно. Не могли бы вы показать какое-нибудь сложное заявление? За свой счет, например. Или в отпуск. Может, что интересненькое есть. Заявка на обслуживание оборудования или на ремонт.

Василий снова насторожился, Мутко в моих действиях подвоха не увидел, снял со стеллажа первую попавшуюся папку, выхватил первый попавшийся лист. Просмотрел его и отдал мне. Это была заявка на комплектующие для тракторов. Содержание меня не волновало, меня интересовало, совпадут ли печати, потому я положил один лист поверх другого.

Печати были идентичными.

Сделав вид, что изучаю написанное, я посидел-подумал и вернул заявление:

— Спасибо, Юрий Никитич! Идемте переливать солярку.

Низкорослый принес еще два шланга. Кузов «КАМАЗа» был выше кузова «буханки», и напрягаться не пришлось, солярка неспешно стекала самотеком. Ушло на все про все около сорока минут. Когда дело было сделано, следящий за процессом Мутко деланно удивился:

— А куда вам пшеницу сгружать? Тут самосвал нужен.

— У вас есть? — спросил отчим, директор колхоза виновато развел руками.

Ну молодец! Сразу нельзя было сказать? Главное получить свое, а потом не расти трава. Растерянность сменилась злостью. И что, нам теперь самосвал искать? Где? Не столько денег жалко, сколько времени.

Низкорослый заинтересованно на нас посмотрел, почесал голову и сказал:

— Так Толик же! У него немецкий грузовичок типа этого, — он хлопнул по борту «Буханки», — но самосвал! Три тонны возьмет только так! Только он мукой не возьмет, деньги есть⁈

— Спросите, сколько он хочет за то, чтобы отвезти пшеницу на мукомольный завод? — спросил я, мысленно молясь, чтобы получилось с этим грузовичком.

Мутко посторонился, чтобы ему не прилетело ненароком, и наблюдал за нами со стороны.

— Момент! — Низкорослый выставил руку перед собой и спросил у начальника: — Никитич, отпускаешь?

Тот кивнул, и мужичок оседлал старый «Иж» с коляской. Прежде, чем заводить мотор, он представился, сняв кепку — волосы у него были жиденькими, а череп — вытянутым, как у инопланетянина.

— Кстати, я — Жека!

Мы с Василием назвали свои имена, и мотоцикл с рёвом унесся прочь.

— Нюансы, — проворчал я

Так и подмывало рассказать анекдот про Василия Ивановича, Петьку и нюанс, но в моих устах анекдот звучал бы не очень.

— Идемте в зернохранилище. Точнее, в амбар. — Мутко жестом поманил нас за собой.

* * *

Вернулся Жека на зеленом пучеглазом грузовичке размером с «буханку», представил выкатившегося из салона водителя, круглого, низкого, с розовыми щеками, лежащими на плечах:

— Анатолий!

Мы с отчимом тоже представились, пожали его горячую потную ладошку.

— Сколько стоит час работы вашей машины? — спросил отчим.

Водитель окинул нас наметанным взглядом и изрек:

— Ладно, пусть будут две тысячи. К аэропорту минут сорок езды, а обратно я вам уже не нужен. — Он отвел взгляд, как если бы тяготился вранем, но я-то знал, что это чистая правда.

Пока стоявший рядом бульдозер, которым управлял Жека, на глазок насыпал пшеницу в ковшик грузовичка, Мутко нас успокаивал, что все хорошо. А потом бегал вокруг, помогал затянуть накрывающий пшеницу брезент и уверял, что в кузове тонны три с половиной, а это больше того, что мы обменяли на солярку.

Анатолий ему поддакивал, Василий мрачнел, а мне это раздолбайство нравилось все меньше и меньше. Только сейчас стало ясно, что пшеница просто лежала в ангаре, не в амбаре даже. Наверное, отсырела и поросла плесенью, мыши, вон, табунами вокруг здания бегают, аж трава колышется, и ястребки деревья засидели. Выданные нам сертификаты качества ничего не стоят.

Что будет, если пойдет дождь, и пшеница намокнет? Я запрокинул голову, глядя на свинцовые тучи. Успеем доехать посуху?

Но мы уже ввязались в бой, и с товаром, теперь уже нашим, надо было что-то делать.

Мы думали сгонять на мельницу, сгрузить пшеницу, забрать муку на этом же грузовике, чтобы не гонять «КАМАЗ» туда-сюда, но в салон самосвальчика помещалось лишь два человека. Потому водитель поехал один, а мы — следом на «КАМАЗе».

Следующий нюанс поджидал возле мукомольного завода в виде вереницы зерновозов.

— Эт шо, они в очередь встали? — выпучил глаза Василий.

Наш грузовичок пристроился позади последней фуры, мы припарковались на обочине, благо она была широкой, и подошли к Анатолию, который снова отвел взгляд. Тут-то до меня дошло, в чем обман: стоять нам тут до темноты, влетели мы тысяч на пятнадцать. И непонятно, что еще случится: начнется ливень, пшеница не пройдет проверку, нас обсмеют, потому что здесь многотонные тягачи, а тут мы на своем лягушонке.

Подойдя к грузовичку, Василий прорычал:

— Ты знал? — Его глаза налились кровью.

Вот только драки не хватало!

Ситуация неприятная, но не безвыходная. Другой на моем месте опустил бы руки, но у меня был план.

Глава 21

Южный сервис

— Ты знал, шо так будет! — орал отчим через стекло Анатолию. — Козлина ты! Гнида паскудная! Вылезай — ноги тебе повыдергаю!

— Да пошел ты! — опустив стекло грузовичка, крикнул Анатолий. — Не нравится — ща ваще высыплю прям тут твою срань.

Мог ли он не знать, что тут столпотворение? Очень и очень вряд ли. Наоборот, он рассчитывал, что будет так, и затребовал почасовую оплату, рассчитывая обогатиться просто на том, что стоит и ждет нас.

Дальнобойщики, заскучавшие стоять в очереди, вылезли из кабин своих грузовиков, ожидая шоу, и Анатолий обратился к ним:

— Ждать он не хочет, понимаешь!

— А шо ты не сказал, шо так будет? — крикнул в кабину грузовичка Алексеевич.

— А шо ты, — передразнил его Анатолий, демонстративно вытирая обрызганное слюной лицо, — такой… умный, поперся сюда, не узнав, как это все работает⁈ Я виноват, что ли? Ты предложил отвезти — я согласился. Больше я тебе ниче не должен.

Я наблюдал за сценой молча. Чисто южный сервис: взять клиента, вытрясти из него все, затем выжать его, измельчить в блендере и еще раз выжать, помочиться сверху, чтобы потом всем рассказывать, какие клиенты нищеброды и неблагодарные сволочи.

Дальнобойщики смотрели на Василия с сочувствием, но — как на Буратино, которого нагрели Алиса и Базилио. То есть как на лоха. Отчима это взбесило еще больше, он покраснел, сжал кулаки. Пришлось брать его за руку и тихонько говорить:

— Тише.