— Мистика все это! — недоверчиво усмехнулся кто-то.

На некоторое время воцарилась тишина. Через пару минут один из сидевших сказал, очевидно, что-то веселое, потому что его последние слова потонули во взрыве хохота.

Раздавшийся телефонный звонок вынудил вздрогнуть охранников, закусывавших у окна.

— Да, я! — ответил насколько возможно бодро Азем Хиди. — Все нормально. Конечно… понял.

— Ну, что там? — поинтересовался коллега.

— Все, встречаем через пятнадцать минут. Шеф едет!

Прошедшая ночь не прошла даром для двух оставленных на ферме албанцев. Немалое количество алкоголя, принятого «на грудь», давало себя чувствовать. Несмотря на то, что им удалось полностью протрезветь, помятые лица нездорового цвета прекрасно иллюстрировали то, чем занимались вчера два героя.

Выйдя за ворота, охранники присели на бревно, ожидая машину.

— Да, погудели мы вчера неплохо, — потирая лоб, проговорил Кажтаз. — Сколько же мы вина-то приговорили? Литров пять, не меньше, а?

— Это точно, — кивнул Азем. — Ты же потом отключился, а я спустился в подвал, посмотреть, как там задержанные. Спускаюсь это я, а внучка этого старикана мне еще банку несет.

— С чего это вдруг? — взглянул Кажтаз. — Она вроде на тебя никакого внимания не обращала.

Он иронически ухмыльнулся.

— Как говорится, мужчина должен быть хотя бы чуть красивее обезьяны, и для женщины этого будет достаточно. Вся проблема, что этого чуть-чуть у тебя и не хватает, — он попытался сдержать смех, но не выдержал и взорвался хохотом, от которого с дерева сорвалась стая птиц и исчезла за высокой крышей дома.

— Идиот, — обиженно скривился Азем. — И шуточки у тебя всегда были идиотские.

— Ты не обижайся, — продолжал надрываться от смеха товарищ. — Ну, обделила тебя природа красотой, ничего не поделаешь. Не стоит убиваться из-за таких пустяков. Бывает же гораздо хуже. Родится, скажем, человек слепой или вообще калека. А у тебя руки-ноги есть, так что не переживай.

— Очень смешно, — сплюнул Азем. — Вон машины едут.

— А вот я бы позабавился с этой девчонкой, — мечтательно зевнул боевик. — Она очень даже ничего. Жаль, что Казим приказал их не трогать, а то бы я ей занялся.

Они оба бросили взгляд на девушку, шедшую по вымощенной каменными плитами дорожке в сторону хлева.

— И вот скажи ты, сидит здесь в этой глуши, с такими-то данными. А могла бы…

На дороге показалась машина. Охранники встали, приосанились и постарались придать себе бравый вид. Хлопнули дверцы автомобилей.

— Привет, орлы! — махнул рукой Хайдари. — Слушаю вас внимательно, рассказывайте, что происходит. Я надеюсь, вы хотя бы сегодня не огорчите меня неожиданными происшествиями?

— Не извольте беспокоиться, — заверил охранник. — У нас все спокойно. Как мы их посадили в подвал, с того времени они там так и сидят. Упрятаны надежно, а семья — люди верные.

— Как дела, старик? — потрепал по плечу Мирела Хайдари. — Вижу, что тоже неплохо.

— Я, конечно, извиняюсь, — несмело начал старик. — Я по поводу сына…

— Что сына? — сдвинул брови Хайдари.

— Ну, сын же у меня в плену, мы говорили об этом. Сына нужно освободить из сербского плена. Родная кровь в плену томится.

— Ах, ты об этом, — отмахнулся Казим, — потом поговорим.

— Но как же… — замялся старик.

— Некогда сейчас мне. Не-ког-да! Ты видишь, что у меня дел полно, — на ходу говорил, не слушая его, Хайдари. — Веди в дом.

Они прошли в столовую. Позади топала свита Казима.

— Значит, так, ребятки, — обратился албанец к подчиненным. — Ведите-ка сюда этого миротворца.

Громилы пошли вниз. Хайдари, развалившись, закурил.

— Слышишь, идут! — негромко сказал Семенов, толкнув в бок Крайковича.

Однако тот и сам внимательно прислушивался к шагам и разговору, приближавшемуся к дверям. Но что-то здесь было не то.

— Это не они, отбой! — шепнул он тамбовцу.

Тот уже настроился и приготовился к решительным действиям. Пожав плечами, легионер несколько расслабился. В замке несколько раз провернулся ключ. Заскрипела дверь.

Заключенные с удивлением смотрели на новых «посетителей». Да, по сравнению с теми, которых они видели раньше, эти серьезные парни были просто великанами. Двое вошли в подвал, третий, с автоматом в руках, остался у дверей. Подготовленный план откладывался, о сопротивлении думать не приходилось.

— Сидите, крысы? — осклабился рыжий детина, разглядывая пленников. — Эй, Энвер, включи свет, а то тут и не рассмотришь, кто из них кто.

— Да что тут разглядывать, — отозвался второй. — И так видно, что вот он — легионер.

Подхваченного под руки двумя дюжими охранниками Семенова поволокли к выходу.

— А со мной как же? — подал голос Крайкович. — Вы что же, хотите меня здесь одного оставить?

— Что, страшно будет? — заржал боевик. — Огромные страшные крысы-мутанты сожрут и не подавятся сербом. По тебе мы еще решим. На тот свет, парень, можешь не спешить, отправиться туда мы всегда тебе поможем.

Семенов, сделав движение, задержал охранников.

— Держись, друг! — ободрительно обернулся он к Миловану, сидевшему в полутемном углу.

В следующее мгновение тяжелая дверь подвала с лязгом захлопнулась, оставляя Крайковича наедине со своими нелегкими думами.

Семенов, переступая по ступенькам, лихорадочно размышлял: к чему эти изменения могут привести? Но, естественно, вопросы повисали в воздухе. Он еще раз подумал о том, а не стоило ли попытаться все же реализовать план побега, и еще раз согласился сам с собой, что ничего из этого при изменившейся ситуации путного выйти не могло. Идя по коридору, он услышал голоса, доносившиеся из комнаты. Охранники ввели его в столовую.

— Привет, боец! — с улыбкой обратился Казим Хайдари к Семенову.

— Привет, — хмуро отозвался легионер, узнав своих недавних похитителей.

К его удивлению, Хайдари был настроен крайне благодушно.

— Садись, легионер, — указал он на стул напротив. — Отпустите его.

Охранники усадили Семенова на стул и стали за спиной.

— Тебе, парень, теперь можно не волноваться за свое будущее, — сразу же огорошил его албанец. — Все уже обговорено.

— Да я особенно и не волнуюсь, — делая невозмутимый вид, гордо отозвался Семенов.

— Молодец! Люблю смелых людей, — поощрительно похлопал его по плечу предводитель боевиков. — Ну, как тебе сиделось в винном погребе? Надеюсь, ты на нас не в обиде?

— Ничего, бывало и похуже.