В ответ Финн даже не повел бровью, а его взгляд остался прикованным к противнику.

«Он способен победить, — подумал Рейзо. — Он владеет мечом лучше всех, кого я видел».

Ему хотелось, чтобы Финн победил сам, показав, чего он стоит, Леделу — и Энне тоже. Но он знал, что его другу достаточно лишь единожды запоздать с парированием удара, лишь слегка поскользнуться в грязи, и клинок тирианца найдет свою цель. Рейзо не видел ничего дурного в том, что Энна сделала то, что у нее получалось лучше всего.

— Позволь ей, Финн, — подхватил он ее просьбу. — Пожалуйста.

Мечи двух воинов скрестились у самых гард, лица замерли почти вплотную. Финн оттолкнул Ледела и сам качнулся назад. Оба помедлили, глядя друг на друга через разделяющее их пространство, с клинками наготове. Ни один не бросился в атаку.

Взгляд тирианца в первый раз за все это время оторвался от противника. Он увидел верзилу, который ругался и плевался, связанный по рукам и ногам. Увидел Дэшу, которая стягивала запястья младшего воина обрывком дальнобойной пращи Рейзо. Увидел своего заместителя, который перестал трястись, но так и не поднял голову. Последний воин, все еще бледный и синегубый, лежал связанным у двери.

Движением быстрым, как полет осы, капитан швырнул меч в Энну, но порыв ветра сбил оружие с курса и уронил на груду ломаных ящиков. И все, что в облике Ледела казалось Рейзо капитанским, вдруг начало меняться. Его шрам из впечатляющего превратился в уродливый, подбородок сделался не таким уж решительным и квадратным, плечи как-то сузились, а грудь ввалилась. Он взвыл и рухнул на колени, спрятал лицо в ладонях и разрыдался.

Бывший капитан не стал сопротивляться, когда Финн связал его собственным луммасом. Обездвиженный Ледел притих, плач его истаял до неровного дыхания, и жутковатая тишина окатила Рейзо щекотными мурашками от головы до копчика. Он почесался.

Они вчетвером стояли рядом и озирались, разглядывая связанных воинов, валяющихся по всему складу. Непривычный после дождя солнечный свет, режущий глаза, ворвался в двери, ярко засияв на белой одежде тирианцев.

— Похоже, я нашел-таки убийцу, — заметил Рейзо.

Энна смотрела на итоги сражения, прижав пальцы к губам. Затем она что-то прошептала.

— Что ты сказала? — переспросил Рейзо.

— Я никого не убила, — произнесла она громче и огляделась еще раз, запоминая увиденное. — Понимаешь, мне нужно было, чтобы они продолжали бой, пока их огонь не иссякнет. Чтобы они не могли жечь, пока мы не доставим их обратно во дворец, под замок. В каменную темницу. И похоже, это сработало. Спустя некоторое время моя кожа стала немой для ветра. Мне пришлось жечь, чтобы не дать им ударить в ответ, но лишь… лишь понемногу. Не убивать. Нам не пришлось никого убивать. Кроме одного — вон то тело в углу, это же Тумас? — но он был уже мертв, когда мы добрались сюда.

Она подошла к Финну совсем близко, их лица разделяла лишь ширина ладони.

— Я это сделала, — выдохнула Энна, положив ладони ему на грудь. — Я сдержала обещание.

— Я так тебя люблю, — откликнулся Финн, не отрывая от нее взгляда.

Она радостно взвизгнула, и он обнял ее и закружил в воздухе, а она все твердила, что сделала это, что справилась. А потом они перестали кружиться и начали целоваться. Рейзо сообразил, что никогда прежде не видел их целующимися. Он пытался не глазеть, но вид целующихся людей притягивал его взгляд, словно кулачная драка на ярмарке или улыбающийся лепечущий младенец. Когда ему все же удалось отвернуться, на глаза ему попалась Дэша, и он почувствовал себя еще более неловко.

Она смотрела на Энну с Финном и улыбалась, морща носик.

— Давай оставим их, э-э, сторожить, — предложил Рейзо, — а сами приведем лорда Белвана.

Он назвал лорда Белвана, но думал в основном о Тейлоне. «Я справился, — скажет он Тейлону. — Мы справились. Все сделано». Он может даже покружиться, как Энна, только без поцелуев с Финном.

Рейзо и Дэша покинули склад и двинулись вдоль берега реки, и ужас больше не жег им пятки. Дождь закончился. Солнце и яркие проблески голубого неба выглядывали в облачные прорехи, тепло сушило их одежду. На шее Дэши ожерельем проступили фиолетовые синяки, на щеке тоже появился один, а рукав оторвался у самого плеча. Рейзо знал, что выглядит не лучше. Забавно, что при этом ему хотелось красоваться и ликовать.

Дэша взяла его за руку, стараясь не задеть ожоги на запястье, и принялась раскачивать ее взад-вперед. И тут на Рейзо нахлынуло осознание того, что он до сих пор жив. Ему захотелось сказать что-нибудь очевидное.

— Я рад, что мы не погибли.

Она поудобнее перехватила его ладонь, переплетая пальцы. Хотя Дэша держала его лишь за одну руку, он почему-то ощущал ее прикосновение всей грудью, нутром и головой.

— А ведь этим едва все не кончилось, — отозвалась она. — Вышло бы не слишком весело.

— Да уж, не очень. Ты бы предпочла погибнуть или остаться искалеченной?

— Погибнуть… Нет, погоди. Как именно искалеченной?

— Потерять руку, но все же выжить.

— Тогда искалеченной. А ты бы предпочел лишиться руки или лица?

— Лишись я лица, разве я смог бы есть?

Этого обсуждения им хватило на всю дорогу домой. Они пересекли две реки, прежде чем нашли конный вагончик, ходящий по праздникам. Центр притих, опустев без дел и празднества, спугнутого дождем. Непередаваемо сладкий аромат яблок все еще висел в воздухе — прилипчивый запах, доносящийся отовсюду, как будто сами белые камни были фруктовой мякотью. То, что его не смыло ливнем, казалось небольшим чудом, как раз из тех, от которых у Рейзо в груди все замирало от восторга. Словно волшебство дождя, пронизанного солнечным светом. Словно радость от спелого фрукта, сорванного прямо с ветки. Ему нравилось одновременно быть рядом с Дэшей и думать о чем-то подобном. Это сочетание казалось естественным, как танцы в сопровождении музыки.

У него на языке вертелось множество вопросов к ней: «А ты правда выйдешь за принца? Как по-твоему, может человек решить, что будет любить девушку до конца своих дней, потерять ее, найти другую, которую он полюбит еще сильнее, и передумать? Как по-твоему, это вообще возможно?»

— Ты бы предпочла изжариться насмерть под солнцем или быть заживо съеденной муравьями? — спросил он вместо этого.

Дэша не успела ответить. Они уже входили в ворота Тысячелетия, их заметил лорд Белван, и неразбериха разрешенного кризиса затянула их в водоворот встреч и свидетельств и выплюнула как раз вовремя, чтобы они успели поужинать и лечь спать.

Когда ночь накрыла его с головой, Рейзо зарылся поглубже в постель, устроив руки по бокам от подушки. Перевязанные запястья пахли жирной мазью от ожогов, рукава провоняли дымом, а к коже пристал слабый, еле различимый аромат яблок.

Рейзо разбудил ливень, набросившийся на крышу казармы. Заворчал гром, и молния процарапала небо, а затем дождь поутих и успокоился — свернулся клубочком, явно намеренный задержаться. Мурлыканье грозы приглушило ежечасные колокола, и Рейзо обнаружил, что вполне способен перекатиться на другой бок и подремать еще. Проспал он до полудня. Когда пустой желудок и любопытство все же погнали его в пекарню, за несколько минут подметания пола он получил блюдо мучительно пряных рыбных пирожков и полное ведро новостей. Девушки перебивали друг дружку, едва ли не подпрыгивая от радостных известий о свежем скандале.