– Что с этим человеком? – спросил я. Болд с Драгамешем посмотрели на меня удивленно, будто я был статуей, которая вдруг подала голос. – Он болен?

Мне никто не ответил. Скиб как будто не услышал вопроса, отвернулся от нас, кутаясь в плащ, выдавил:

– Какая вздорная чепуха. Оборотни, волколаки… небылицы, просто россказни для сопливых детей.

Подойдя к столу, Тира заговорила:

– Я хочу сказать вам кое-что, о чем пока вряд ли знает кто-то за пределами Дома Реликвий. Вы готовы внимательно выслушать?

– Готовы, – ответил воевода, и Драгамеш кивнул. Скиб заворчал возмущенно, всплеснул руками, будто удивляясь людской глупости, и снова побрел вдоль стола, подволакивая ногу. Гаррота с Заком не двигались с места, а я начал медленно смещаться вбок, одновременно приближаясь к столу. Скиб сейчас находился ко мне спиной, воевода с алхимиком сосредоточились на Тире и пока что не замечали моих передвижений.

– Все это – заговор некромагов, – сказала Тира. Драгамеш изумленно вскинул голову. – Да, я знаю, как это звучит. Мой отец, то есть Магистр историков, – глава заговорщиков.

– Но в чем состоит заговор? – спросил Болд.

– Я не один из заговорщиков и не знаю их планов. Но знаю, что в их руки попал древний меч, ранение которым превращает человека в волколака.

Скиб фыркнул, не оглядываясь.

– Ты имеешь в виду костяной клинок? – уточнил алхимик. – Тот, что был создан Кабалом Трехглазым?

– Тот самый.

– Драгамеш, но это легенды… – начал Болд, однако алхимик поднял руку, прерывая его:

– Нет, погоди-ка. Я не лезу в ваши дела, потому что мало знаю про способы обороны крепостей или про орудия вроде тех, что стоят у нас на донжоне. Но и ты, будь добр, не говори столь уверенно о том, в чем не смыслишь.

Болд присел на край стола, стукнув ножнам.

– Хорошо, и в чем там дело с этим костяным мечом?

– С его помощью сотню лет назад колдуны создали серую рать и начали войну, закончившуюся Черноднем, – ответил алхимик. – И никакая это не легенда, Болд. Если женщина говорит правду, если кто-то теперь нашел меч… Хорошо, я готов поверить, но… Магистр историков? – Он повернулся к Тире: – Ты уверена? Сам старый плут Карг Варра – глава заговорщиков?

– С ним городской гробовщик Янох. Меч сейчас у них.

Я слушал, а сам наблюдал за Скибом и незаметно, мелкими шажками смещался вбок. Мы все находились у одного конца длинного стола, а он медленно брел, волоча ноги и покачиваясь, к дальнему его концу, иногда бормотал, всплескивал руками и качал головой, словно, позабыв про окружающее, вел сам с собой вялый бессмысленный спор. Достигнув каменного трона, племянник Магистра Гора помедлил, будто раздумывая, не усесться ли туда, развернулся и побрел обратно. Он был у середины стола, когда Тира сказала:

– Хуже всего то, что теперь, после пробуждения меча в старом храме Кабала под складом, волчья болезнь распространяется не только от самого клинка, но и через других оборотней.

– Что это значит? – не понял воевода.

– Ложь! – возопил Скиб, вздрагивая, и я положил ладонь на прилепленный к предплечью сумеречный нож, потому что увидел кое-что, окончательно подтвердившее мои подозрения. Глаза племянника позеленели, изменив форму, отчего стали выглядеть дико и пугающе на человеческом лице. – Дурные бабские бредни… ррахх!

Он резко подался вперед и выставил перед собой ногу, чтобы не упасть. Одной рукой вцепился в стол, другой дернул плащ. Затрещала ткань, Скиб сбросил его и выгнул спину, рванув рубаху на груди. Мне было знакомо это, ох как знакомо! Я отлично знал, что он чувствует сейчас, ведь совсем недавно и сам ощущал то же самое.

Остатки рубахи полетели на пол вслед за плащом, и племянник Магистра с рычанием упал на четвереньки, выгибая спину, из которой полезла шерсть. Вопль его превратился в хрип, когда лицо выпятилось, будто проросло уродливым волосатым грибом. Драгамеш ахнул, Болд схватился за меч. Я успел подобраться ближе всех к волколаку и бросился на него, но тут он вскочил на стол.

Скиб оказался быстр, куда как быстрее меня после первого превращения. Может быть, потому что был моложе, имел более пластичные сознание и тело. Я думал, что без труда развалю ему хребет ножом-сумраком, потому что несколько долгих мгновений он не сможет управлять своим телом, но промахнулся и лишь нелепо растянулся на полу.

Нож вылетел из руки под стол. Испугавшись, что потеряю его, я сунулся следом, шаря вокруг, рискуя располосовать руку до кости, а то и вместе с костью, о кристаллическое лезвие. Мне повезло – ладонь легла на нечто невидимое и почти плоское, с покатыми гранями… это рукоять! Сжав ее, я выкатился обратно, распрямился.

Рыча, срывая с себя остатки одежды, Скиб бежал по столу к Тире, Драгамешу и Болду. Алхимик застыл на лавке, растерявшийся воевода еще только вытаскивал свой длинный меч, а Тира судорожно царапала пустые ножны. Вдоль стола я бросился за Скибом, понимая, что не догоню его.

Зато его догнал Гаррота.

Он вспрыгнул на стол позади волколака. С мелодичным звоном в воздухе развернулась тонкая блестящая змейка, состоящая из двух серебряных рукоятей, соединенных длинным ожерельем заостренных чешуек. Гаррота сзади упал на оборотня и захлестнул змейку вокруг толстой мохнатой шеи. Хотя у атамана отобрали саблю, зато оставили это оружие, которое он всегда носил с собой, обмотав вокруг правой кисти, из-за которого и не позволил обыскать себя в коридоре.

То самое оружие, благодаря которому атаман Гаррота получил свое прозвище.

Волк взвыв, рванулся, и ожерелье заточенных треугольных чешуек впилось в его горло.

Будь это человеческое горло, атаман единым махом пропилил бы его до самых позвонков, но плоть оборотней плотнее, крепче, да и шеи у них гораздо толще, к тому же шерсть создает дополнительную защиту. Гаррота встал над волком, широко расставив ноги, натянул свое оружие, как узду, с усилием сгибая руки и все туже смыкая смертельное ожерелье. Передние лапы Скиба забили по воздуху, голову выгнуло назад. Атаман еще дальше отвел рукояти, вдавливая чешуйчатые острия в волчье горло. Оттолкнув Тиру, я остановился в конце стола, повернулся, занося нож.

И только теперь увидел, что от оборотня идет дым.

Шерсть трещала, как над огнем свечи, дымилась плоть, едкие сизые струйки с шипением били из нее. Волк завизжал, стоя на задних лапах и молотя по воздуху передними, пытаясь вырваться, но лишь сильнее раня себя. Шкура пузырилась и плавилась. Я воткнул ему в грудь сумеречный нож, и одновременно воевода Болд ударил мечом в морду. Не очень-то удобно тыкать острием полутораручного меча, он больше подходит для рубящих ударов, но у воеводы получилось. Клинок вошел глубоко и, судя по крови, хлынувшей из пасти, глубоко пробил гортань.

Гаррота, скрипнув зубами, что было сил рванул рукояти оружия. Скиб дернул лапами и обмяк, голова свесилась. Вырвав нож, я отскочил, спиной налетел на Тиру, оттолкнул ее. Болд высвободил меч и шагнул назад, Драгамеш как сидел, так и остался сидеть, только сильно побледнел. Тело оборотня упало на стол.