Придется найти способ, как по-другому вернуть ему эти деньги. Чувствовать себя обязанной было ужасно неловко.

На крыльцо театра вышла Алена Сергеевна, нырнула под расстегнутую куртку, чтобы прикурить на ветру, вылезла оттуда и подавилась сигаретным дымом, увидев Асю.

– Смерти моей хочешь? – наконец сказала она, когда прокашлялась и смогла говорить. – Хоть бы предупредила.

– Простите, я сама не знала.

Алене Сергеевне не понравился ни тон, ни интонация, ни безжизненное выражение лица её любимой актрисы. Отметила она и чемодан с вещами, и неловко выставленную вперед ногу.

– Домой не заезжала что ли?

Ася отрицательно покачала головой. Алена Сергеевна вздохнула.

– Через час кончится репетиция, потом можем поговорить. Что с ногой? По лестнице поднимешься?

Она снова покачала головой, и режиссер, выругавшись себе под нос, позвонила в театр.

Тут же появились трое парней из студии. Один забрал чемодан, двое других транспортировали Асю по крутым ступенькам наверх.

В театре её встретила такая волна любви и обожания, что она даже на мгновение забыла о своих проблемах, и широко улыбалась, отвечая на бесконечные вопросы ребят. Наконец Алена Сергеевна увела их на репетицию, а Ася осталась в маленькой комнате с кружкой чая в руках. Странно, прошло немногим больше месяца, а кажется, что она целую вечность здесь не была. Не видела этих зеленых стен с бесконечными дипломами, не читала записки на холодильнике «Кто бросил открытым грим? Найду – убью!», не ощущала себя в безопасности. В театре Гончарова была постоянная борьба, оказывается, она очень устала от непреходящего негатива в свою сторону, от страха проиграть, от расталкивания локтями соперников. Точно ли она уверена, что хочет работать в таком профессиональном театре?

Когда все разошлись и в театре они остались вдвоем, Алена Сергеевна молча достала из секретного шкафчика бутылку коньяка и две пузатые рюмки.

– Рассказывай, Асёна, – ласково обратилась режиссер к ней. Она называла так свою актрису очень редко, не больше нескольких раз за все эти пять лет. И это было последней каплей – Ася расплакалась.

Глотая слезы, начала говорить. Рассказ длился три рюмки и четыре сигареты – когда Алена Сергеевна нервничала, она курила как паровоз. Докурив последнюю, она обняла Асю и прижала её к груди.

– Моя ты хорошая…

– И вот что мне теперь делать? – в отчаянии выдохнула Ася.

– Как что? – удивилась режиссер. – Жить дальше! Работать!

– Не могу, – призналась Ася. – Я теперь думаю, что я полная бездарность. Ведь очевидно, что Петр Юрьевич взял меня на роль только потому, что глаз на меня положил.

– Ну Гончаров не идиот, – рассудительно сказала Алена Сергеевна. – Он не поставил бы на главную роль совсем бездарную девушку. Если веришь моему мнению, то я тебе скажу, что ты очень хорошая актриса. Не гениальная, да. Но много ты знаешь гениальных актеров?

– Одного точно знаю, – с тоской сказала девушка.

– Этот мальчик, – кивнула Алена Сергеевна, – понимаю. Не сравнивай себя с ним. И кстати, пусть я готова четвертовать Гончарова за его мерзкое поведение, кое в чем он был прав. У тебя действительно хорошие режиссерские задатки.

–Почему вы никогда мне об этом не говорили?

–А смысл? – пожала плечами Алена Сергеевна. – Режиссер – это профессия для взрослых и побитых жизнью людей. До этого ты была к ней не готова, а сейчас в самый раз!

– Достаточно побита жизнью? – горько усмехнулась Ася.

–Не то чтобы достаточно, но для начала пойдёт! – подмигнула Алена Сергеевна, – Когда-то же надо начинать! Раз играть все равно пока не можешь, могу дать тебе свою подростковую студию. Хорошие ребята! Как раз думала с ними что-то поставить весной. Есть предложения?

– Ромео и Джульетта! – выпалила Ася, а потом вдруг осеклась. – Вы серьезно? Да я ни разу не ставила ничего.

– Ну и ладно, – беспечно ответила режиссер. – Просто попробуй. Вдруг понравится!

– А давайте, – махнула рукой Ася. Возможно, это говорил за неё коньяк, но ведь действительно, что она теряет?

После еще пары рюмок границы субординации между режиссером и актрисой почти стерлись, они сидели, как две подружки, и заплетающимися языками обсуждали мужчин:

– Семь лет разницы – ерунда! – убежденно втолковывала Асе Алена Сергеевна. – Вот мой муж был младше меня на десять лет!

– Был?

– Ну да, мы развелись через год.

– А вы умеете вдохновлять, – пьяно вздохнула Ася. – Да какая разница теперь, все равно бы ничего не вышло.

– Это еще почему?

– Я хочу детей! А он к ним не готов.

– Тю, – как-то очень по-простому удивилась она, – тоже мне проблема. Вот прям умираешь, как хочешь ребенка?

– Да! – задрала Ася подбородок.

– И готова родить хоть от Макса, хоть от Гончарова?

– Нет, конечно, – Асю аж передернуло.

– Воот! – выставила палец Алена Сергеевна. – Рожать ребенка от того, кого не любишь – долбоебизм! Лучше уж жить с тем, кого любишь, но без детей. А если некуда девать свои материнские чувства, иди работать в детскую студию или школу. Через несколько месяцев любовь к детям сама пройдет – проверено!

Ася засмеялась и налила им еще по одной.

Завтра утром она не вспомнит и половины из этого разговора, мучаясь от дикого похмелья. Но фраза про детей крепко врежется в память. И она к ней будет возвращаться в течение ближайших недель неоднократно.

Когда будет репетировать с подростками спектакль, и черноволосый Ромео будет напоминать ей о Димке.

Когда будет просыпаться с мокрым от слез лицом, потому что опять приснилось, как он её обнимает.

Когда будет вздрагивать от каждого звонка и сообщения – вдруг он?

Когда в плейлисте будет играть «Король и Шут».

Когда будет казаться, что ничего не радует.

Когда будет понимать, что несчастна.

и некого в этом несчастье винить, кроме себя самой.

—Меня перенесла сюда любовь

Её не останавливают стены…

В нужде она решается на все.

И потому – что мне твои родные?

–Стоп! – закричала Ася. – Елисей, мы о чем вчера с тобой говорили? Ты сейчас бубнишь, как будто стих на табуреточке рассказываешь. А ты посмотри на свою партнершу. Посмотри, говорю, на Полину!

Высокий тощий подросток нехотя поднял глаза на девочку рядом с ним.

– Не надо ничего изображать. Просто посмотри на её плечи, губы, посмотри, какого цвета у неё глаза, какие длинные ресницы…Смотри и говори.