Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предстояло не просто проникнуть в гримерку, но и прикончить Низшего Бога. А как это сделать без шума и пыли? Явно там будет много людей, явно все будут навеселе и начнут шататься без устали по всему театру.
— А потом она наклонилась и я ка-а-а-ак… — повествовал Глу Пыш.
А если не удастся сбежать из монастыря? Явно Бей Тень и Ясен Ху злы на меня за то, что я прошел в монахи второй ступени. Теперь и тренировки будут злее и наставники суровее. Хотя…
— Скажи, Глу Пыш, а ведь у всех было Великое Испытание? — перебил я разошедшегося друга.
— Да, у всех.
— А это значит, что ильгопины тоже проходили его?
— Да, именно так.
— И кто-то один должен будет уйти?
— Да, хорошо бы это был Буй Суй, — почесал плечо Глу Пыш.
Я улыбнулся и снова погрузился в свои мысли. Вот хорошо бы, если это будет Ясен Ху…
— Поедем на автобусе. Я так устал слушать ночью ваши стоны, что почти не спал, — зевнул я.
— А вот я наоборот — полон сил и энергии, — улыбнулся Глу Пыш. — Как будто и не кувыркался всю ночь с двумя обворожительными красавицами.
На это я мог только покачать головой, что и сделал.
Мы подошли к автобусной остановке, где уже стоял молодой человек с букетом цветов и две старушки. Судя по помятому и злому лицу молодого человека, ему предстояло сегодня извиняться за какое-то совершенное преступление. Бабушки же были из породы божьих одуванчиков. Им только пирожков не хватало для внуков…
Вскоре показался автобус, запряженный автобусозавром. Тяжелая поступь гиганта отдавалась гулким баханьем внутри черепной коробки. Я едва не задохнулся от вони, когда везущий огромную повозку гигант остановился, повинуясь вожжам водителя. Похоже, что Гадзилла недавно сделал своё черное дело.
— Может всё-таки пешком? — с надеждой спросил Глу Пыш.
Похоже, что он что-то чувствовал. И явно не испражнения Гадзиллы. Есть такое свойство у людей, боящихся боли, — чувствовать предстоящие неприятности. Они как будто заглядывают в будущее и ощущают на теле грядущие синяки. Очень полезное свойство, жаль у меня нет такого.
Зато у меня была усталость и нежелание передвигаться самостоятельно. Хотелось сесть и поехать. Вот прямо-таки хотелось хотя бы на чуть-чуть заставить замолчать Глу Пыша и немного подремать.
А что? Я трудился всю ночь — укреплял взаимоотношения с соклановцами!
Да-да, пусть это так и называется.
Бабушки шустро нырнули внутрь, прогнали с мест каких-то мальчишек и продолжили свой прерванный разговор о правильной посадке бамбука и прополке риса. Мы тоже вошли внутрь салона. Увы, посидеть мне сегодня явно не светило — все места были заняты.
Затевать скандал и прогонять с сидений бабушек было ниже моего достоинства, поэтому я остался стоять, повиснув на поручне. Глу Пыш пристроился рядом. Парень с цветами остался на остановке — ему явно надо было на другой маршрут. Знал бы он, что сегодня ему вообще никуда не придется ехать…
Как только автобусозавр зарычал, чтобы предупредить о трогании с места, так сразу же всё и началось. Не знаю — был ли его рык причиной произошедшего, но явно без этого не обошлось.
— Я сейчас так себя хорошо ощущаю, — произнес Глу Пыш, — что мне и море по колено и горы раз плюнуть. Вот так вот — тьфу!
Глу Пыш плюнул в закрывающиеся двери.
Похоже, что ветер сегодня тоже был весел, потому что он подхватил плевок и чуть поправил траекторию. Тягучая слюна попала точно в лоб оставшемуся на остановке парню. Вот даже если бы Глу Пыш прицелился, то вряд ли бы так точно попал.
Молодой человек явно не ожидал такой подлости со стороны отъезжающего автобуса. Тем более он не ожидал такого от благочестивого монаха. Мужчина ошалело посмотрел, как под влиянием рычага водителя окончательно закрылись двери и автобус начал отъезжать.
— Ой, я не хотел, — пролепетал Глу Пыш.
Трое мужчин рядом только покачали головами. Мальчишки прыснули в кулачки, глядя на ошарашенную рожу молодого человека. Старушки захихикали.
Молодой человек словно очнулся ото сна. Он нахмурился, отбросил букет цветов и побежал за автобусом, пылая праведной местью и изрыгая неприятные для монашеского уха ругательства. Оскорбленный прыгал возле дверей, пытался их распахнуть, но они не поддавались. Пару раз чуть не навернулся, но продолжал преследовать нас.
Я почесал голову — мда, малоприятная ситуация. Глу Пыш медленно бледнел.
В это время водитель автобуса увидел в заднее зеркальце прыгающего парня и решил, что это опоздунец примчался. Добрая душа автобусного водителя не могла видеть отчаянные прыжки молодого человека, и он остановил автобусозавра.
— Ах ты ж морда лысая! И так настроение паршивое, а ты ещё… Я тебе сейчас! Плеть Небесной Ярости!
Да-да, вот с такими криками в автобус залетел оплеванный молодой человек.
Из-за ограниченного пространства, из-за ошалелой оторопелости, из-за нелогичности всего происходящего Глу Пыш забыл, что может блокировать удары. Он получил четыре раза по лицу, а потом вспомнил, что он всё-таки монах монастыря Чаокинь.
Завязалась потасовка. Парень явно владел боевыми искусствами, поскольку очень неплохо успел навалять Глу Пышу, прежде чем я подключился к битве Поруганной Чести. Вдвоем нам удалось-таки выкинуть молодого человека наружу.
Зрители были в восторге и подзуживали Глу Пыша.
— Сунь ему, брат монах! Сунь ему ещё пару раз! — кричал один из мужчин.
— Вставай и дерись, дяденька! Я поставил на тебя завтрак и обед! — вопил мальчишка у окна.
— Ой, как он ему под дых-то сунул. Мне так раз дед зарядил, сказал, что во сне, но я ему до сих пор не верю! — послышалось от одной из старушки.
— Плюнь в него ещё раз! — подзуживали сзади. — Ты же меткий парень!
— Надо извиниться, — сказал я.
— Перед ним? Да он же… — завелся было Глу Пыш.
— Надо извиниться, — развел я руками. — Всё-таки ты был неправ.
— Ладно, — буркнул Глу Пыш.
Он высунул голову из автобуса и начал было лепетать слова извинения, когда водитель решил, что всё благополучно закончилось и закрыл двери. Голова Глу Пыша застряла в дверях. Автобус тронулся дальше.
Молодой человек вспыхнул от радости и побежал за автобусом, щедро настукивая Глу Пышу по щам.
— Вот тебе, засранец! Вот тебе, урод! Вот тебе за то, что я ночь проспал у другой женщины! Вот за то, что жена выгнала из дома! А ещё
