Этой позиции в отношении толкования положений Женевских конвенций 1958 г. о равном отстоянии и особых обстоятельствах Суд последовательно придерживался в делах и по другим межгосударственным спорам. Так, в деле по спору между США и Канадой о единой разграничительной линии в заливе Мэн (1984 г.) Суд отметил, что международное право не свидетельствует о том, что конвенционное правило о равном отстоянии — особых обстоятельствах «трансформировалось в норму общего международного права»[10]. Нет каких-либо доводов в пользу того, чтобы утверждать, что «положения ст. 6 Конвенции о континентальном шельфе 1958 г. стали общим правилом, применимым в таком качестве ко всякой делимитации на море»[11].

Вместе с тем Суд признал практическое удобство делимитации по равному отстоянию. Как определил Суд, «равноотстоящей называется линия, каждая точка которой находится на одинаковом удалении от ближайших к ней точек на побережье каждого из соответствующих государств, или, строго говоря, точек на исходных линиях, от которых отмеряется ширина территориального моря вдоль таких побережий»[12]. Суд подчеркнул, что «метод делимитации по равному отстоянию очень удобен, и он использовался в значительном числе случаев делимитации. Это метод, который можно использовать почти при любых обстоятельствах». Названный метод имеет несомненное достоинство: «например, любой картограф может de facto нанести разграничительную равноотстоящую линию на подходящие карты». Коротко говоря, «никакой другой метод делимитации не имеет такого же сочетания практического удобства и определенности применения»[13].

Таким образом, с учетом толкования Судом применимого права, в южной части района разграничения — пока равноотстоящая линия отсчитывается от материковых арктических побережий Норвегии и России — позиция Норвегии юридически вполне обоснована и сопоставима с позицией России.

Однако в центральной и северной частях разграничиваемого района соотношение правовых позиций резко улучшается в пользу России.

Здесь равноотстоящую линию Норвегия предложила отсчитывать не от материкового побережья Норвегии, а от побережья островов Шпицберген.

Но от побережья островов Шпицберген нельзя отсчитывать ни территориальное море Норвегии, ни континентальный шельф Норвегии (на это неоднократно указывалось специалистами по международному праву, в статьях опубликованных в журналах «Международное право», «Московский журнал международного права», в монографиях и учебниках по международному праву). Вокруг Шпицбергена нет ни территориального моря, ни континентального шельфа Норвегии в силу Договора о Шпицбергене 1920 г.

В то время как вокруг российских островов — Новая Земля, Земля Франца-Иосифа — есть, бесспорно, континентальный шельф России в силу международного права (ст. 1 Конвенции о континентальном шельфе 1958 г.; ст. 121 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г.).

Следовательно, была юридически не обоснованной сама постановка Норвегией предложения о разграничении по равноотстоящей линии континентального шельфа между указанными российскими островами и островами Шпицберген. Здесь есть только одна граница — восточная граница района действия Договора о Шпицбергене 1920 г. (Внутри этой границы у Норвегии и у России — равные права на экономическую деятельность — и на суше Шпицбергена, и в территориальных водах Шпицбергена). Эта граница проходит по меридиану восточнее того, который обозначен в Постановлении Президиума ЦИК СССР от 15 апреля 1926 г.

Следовательно, на этапе переговоров российской делегации надо было обратить внимание норвежской стороны на отсутствие у нее правовых оснований настаивать на равноотстоящей линии в центральной и северной частях разграничиваемого района (в отличие от южной части района разграничения).

Вместо этого, российская делегация пошла на учет норвежской равноотстоящей линии в районах между российским островом Новая Земля и островами Шпицберген, между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа, что отвечает интересам Норвегии, но не имеет правовой основы с точки зрения Договора о Шпицбергене 1920 г. В результате Россия понесла необоснованные пространственные потери своего континентального шельфа в этих районах, а Норвегия «приобрела» по Договору 2010 г. права на шельф к востоку от района действия Договора о Шпицбергена — при том, что у нее юридически нет шельфа в районе действия Договора о Шпицбергене.

3. Юридический вес «секторальной (меридиональной) линии», отстаиваемой Советским Союзом и на начальном этапе Россией.

Основной консультант Договорно-правового отдела МИД СССР профессор МГИМО МИД СССР С. В. Молодцов так обосновывал правомерность разграничения между Норвегией и СССР континентальных шельфов по секторальной (меридиональной) линии:

«В районе Баренцева моря у СССР имеются как исторически сложившиеся правовые основания (советский сектор Полярных владений, а также правооснования, вытекающие для Договора 1920 г. о Шпицбергене), так и иные «особые обстоятельства». И проведение равноотстоящей, или срединной, линии при разграничении прав прибрежных государств без учета этих факторов было бы несправедливо.

Сектор Полярных владений СССР как особое, исторически сложившееся обстоятельство был учтен при разграничении районов юрисдикции в области рыболовства по соглашению 1977 г. между СССР и США, в соответствии с которым линия, разделяющая советскую и американскую зоны юрисдикции в области рыболовства шириной до 200 миль, совпадает с восточной границей советского арктического сектора, которая в свою очередь сложилась на основе договора между Россией и США об Аляске 1867 г.

На необходимость разграничения континентальных шельфов путем заключения между заинтересованными сторонами соглашений, основанных на принципе справедливости, обратил внимание Международный Суд ООН в своем решении от 20 февраля 1969 г. в связи со спором о разграничении континентальных шельфов в Северном море между ФРГ, с одной стороны, Данией и Голландией — с другой. В указанном решении Международный Суд ООН высказался за применение различных методов разграничения континентальных шельфов, включая метод эквидистанции, если их использование может привести к разумным результатам и будет отвечать принципу справедливости»[14].

То есть некие правовые основания придерживаться для целей разграничения между Россией и Норвегией именно секторальной (меридиональной) линии у России были. Другой вопрос, что вряд ли Норвегия дала бы согласие на такое разграничение в южной части разграничиваемого района, поскольку, как выше было показано, здесь ее позиция вполне сопоставима с позицией СССР/России.