То есть, вряд ли можно было реалистично рассчитывать на заключение с Норвегией Договора, предусматривающего в этой южной части разграничение по секторальной (меридианной) линии. Такой Договор не отражал бы баланс интересов Сторон.

В таких условиях само по себе согласие российской делегации, МИДа России на отход от секторальной линии в этой южной части района разграничения и проведение линии разграничения по Договору между секторальной и равноотстоящей, при условии, что это согласие чем-то компенсировано, можно оценить как разумный компромисс.

А вот в центральной и северной частях разграничиваемого района у Норвегии вообще нет никакой иной линии для целей разграничения шельфа с Россией, кроме как меридианные линии — восточная граница района действия Договора о Шпицбергене и секторальная линия севернее этого района, обозначенная Постановлением Президиума ЦИК СССР 1926 г.

Следовательно, свое согласие с отступлением от секторальной линии в южной части разграничиваемого района российская делегация, МИД России могли бы увязать с безусловным принятием Норвегией позиции СССР/России по признанию границы российского континентального шельфа в центральной (между Шпицбергеном и Новой Землей) и северной (между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа) частях разграничиваемого района. И поскольку здесь (к востоку от линии, установленной Постановлением Президиума ЦИК СССР 1926 г., к востоку от восточной границы района действия Договора о Шпицбергене) у Норвегии нет никаких правовых оснований на континентальный шельф, она скорее всего пошла бы на такое предложение — в целях договорного подтверждения своих прав на шельф в южной части разграничиваемого района. А если бы не пошла — сохранилось бы нынешнее статус-кво, которое тоже отвечает экономическим интересам России.

4. «Специальный район» и термин «разграничение морских пространств»

Согласно ст. 3 Договора: «В районе к востоку от линии разграничения морских пространств, находящемся в пределах 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря материковой части Норвегии, но за пределами 200 морских миль от исходных линий, от которых отмеряется ширина территориального моря Российской Федерации (далее именуемом Специальным районом), Российская Федерация с даты вступления в силу настоящего Договора вправе осуществлять суверенные права и юрисдикцию, вытекающие из той юрисдикции в исключительной экономической зоне, которую Норвегия иначе была бы вправе осуществлять по международному праву».

На первый взгляд кажется, что это — приобретение Россией участка норвежской исключительной экономической зоны, своеобразная компенсация за потерю по Договору своих бесспорных районов континентального шельфа — в центральной и северной частях разграничиваемого района. Однако при детальном рассмотрении оказывается, что это не так.

Во-первых, не ясны границы этого Специального района.

Во-вторых, теперь протесты Исландии, Испании, других государств против введения Норвегией 200-мильной зоны вокруг Шпицбергена косвенно «переводятся» на Россию.

В-третьих, не ясно соотношение двух терминов, используемых в Договоре 2010 г.: «специальный район» и «спорный район»; не ясно соотношение последнего и района действия советско-норвежского соглашения 1978 г. (о рыболовстве в смежном участке южнее района действия Договора о Шпицбергене).

В-четвертых, есть вопрос по уместности термина «разграничение морских пространств».

Единая разграничительная линия — и континентального шельфа, и исключительной экономической зоны — уже достаточно распространенная практика, поэтому сам по себе такой термин в названии и тексте Договора 2010 г. — не юридическая сенсация.

Однако в рассматриваемом случае, в силу фактора Шпицбергена, этот юридический ход более выгоден Норвегии, чем России.

По ст. 2 Договора 2010 г. «Каждая Сторона соблюдает линию разграничения морских пространств, установленную в ст. 1, и не претендует на, и не осуществляет какие-либо суверенные права или юрисдикцию прибрежного государства в морских пространствах за пределами этой линии».

Эту формулировку Договора 2010 г. любой международный суд или арбитраж воспримет в том смысле, что Россия признает суверенные права и юрисдикцию Норвегии к западу от этой разграничительной линии.

То есть и на те районы — к западу от разграничительной линии, — которые находятся восточнее границ района действия Договора о Шпицбергене. Тем самым Россия признает наличие континентального шельфа Норвегии и 200-мильной зоны вокруг Шпицбергена.

А до Договора 2010 г. Россия отрицала легитимность 200-мильной зоны Норвегии и шельфа Норвегии вокруг Шпицбергена.

5. Положения Договора о «переходном периоде»

В ст. 2 Приложения I к Договору предусмотрено: «В бывшем спорном районе в пределах 200 морских миль от материковых частей России или Норвегии технические правила в отношении, в частности, размера ячеи сетей и минимального промыслового размера, установленные каждой из Сторон для своих рыболовных судов, применяются в течение переходного периода сроком в два года с даты вступления в силу настоящего Договора».

Во-первых, термин «бывший спорный район» Договором 2010 г. не определен.

Во-вторых, два года — это очень короткий период для столь резкого ухудшения для российских рыбаков правового положения, существовавшего до заключения Договора 2010 г.

Практика обозначает более длительные сроки для адаптации рыбной промышленности к новым правовым условиям. Так, по Соглашению между СССР и Швецией о принципах делимитации морского района в Балтийском море от 13 января 1988 г., был разграничен спорный район в Балтийском море. Поскольку в этом спорном районе ранее вели промысел рыбаки обоих государств, Соглашение предусмотрело переходный период «в двадцать лет», в течение которого рыбакам обоих государств сохраняется право вести промысел в бывшем спорном районе в согласованных объемах.

6. Вопрос о негативных последствиях вступления Договора 2010 г. в силу для прав России по Договору о Шпицбергене 1920 г.

На первый взгляд, таких последствий нет. Согласно ст. 6: «Настоящий Договор не наносит ущерба правам и обязательствам по другим международным договорам, участниками которых являются и Российская Федерация, и Королевство Норвегия, и которые являются действующими на момент вступления в силу настоящего Договора».

Но это — обще сформулированное правило. По отношению к нему любые конкретные обязательства, взятые Россией по Договору 2010 г., будут рассматриваться как специальное правило.

А в силу общих принципов права (а они, согласно Уставу ООН, являются источником международного права) lex speciales derogat lex generales (специальное правило отменяет общее).

Поэтому отмеченные выше (п. 4 настоящего заключения) обязательства России признать, что юрисдикция и суверенные права Норвегии распространяются на морские 200-мильные районы вокруг Шпицбергена, будут квалифицироваться как специальная норма.