Находчивая Диана принялась искать козла отпущения, она остановила свой выбор на Франциске де Вивонне, красивом молодом человеке, имевшем репутацию доблестного воина. Его считали лучшим фехтовальщиком и борцом Франции. Одно время он был любимцем короля; однако, будучи человеком честолюбивым, он предпочитал нежиться в лучах поднимающегося солнца, избегая близости заходящего светила. Такой человек охотно ухватится за шанс заслужить благодарность будущего короля.

Диана послала за де Вивонном и поделилась с ним своими желаниями; вечером того же дня, когда вся компания отужинала и придворные заполнили банкетный зал Ле Турнель, де Вивонн подошел к де Шабо и взял его под руку.

— Месье де Шабо, — громко заявил он, — до меня дошли слухи о том, что вы хотите защитить свою честь и сразиться с обидчиком.

В зале воцарилась гробовая тишина. Де Шабо вспыхнул, потом побледнел. Сидевший в кресле король подался вперед, нахмурив брови. Анна д'Этамп побелела. Лицо Генриха стало алым; Катрин, натянув на себя маску изумления, с трудом сдерживала разбиравший ее смех.

Наконец де Шабо заговорил.

— Это верно, что обо мне пустили лживые слухи. Я не успокоюсь, пока не получу удовлетворение от клеветника.

Лицо Генриха стало теперь пунцовым; Катрин с огорчением заметила, что он посмотрел на Диану — так он глядел на нее в юности, когда не знал, как ему поступить. Катрин отдала бы все на свете ради того, чтобы он посмотрел так на нее!

Де Вивонн, обретя уверенность в том, что ему удалось завладеть всеобщим вниманием, нарушил тишину:

— Я — этот человек, де Шабо. Это мне вы цинично похвастались своей постыдной победой, от которой позже сочли нужным отказаться.

Де Шабо выхватил шпагу из ножен.

— Вы лжете!

Тотчас де Вивонн скрестил свою шпагу со шпагой де Шабо.

— Я говорю правду. Послушайте, вы заявляли, что желаете отомстить за клевету. Вот ваш шанс…

Король поднялся с кресла.

— Стоп! Подойдите ко мне, вы оба. Как вы посмели столь бесцеремонно скрестить шпаги в нашем присутствии!

Они убрали шпаги и замерли перед королем.

— Я больше не желаю слышать об этом деле! — сказал Франциск. — Вы меня утомили. Если вы дорожите своей свободой, не ссорьтесь.

Мужчины, низко поклонившись, смешались с толпой.

Франциск заметил, что Анна потеряла свою невозмутимость. Ее охватил страх. Она была влюблена; самый искусный дуэлянт страны бросил вызов ее возлюбленному. Говорили, что всех противников де Вивонна постигла смерть.

Катрин, следившая за Анной, понимала ее чувства. Ведь и она, Катрин, была влюблена. Она перехватила взгляд Анны, устремленный на Диану и полный ненависти. Диана безмятежно улыбалась. Она полагала, что ей удалось одержать победу. Когда-нибудь, подумала Катрин, ты, Диана, забудешь вкус триумфа, тебе останется лишь горечь поражения.

— Хватит глупостей! — закричал Франциск. — Пусть сюда войдут музыканты, мы будем танцевать.

Анна расхаживала взад-вперед по комнате короля, который глядел на нее, лежа на кровати. Ее светлые волнистые волосы были в беспорядке, один из украшавших их цветков съехал к уху. Волнение делало женщину еще прекрасней. Она уже не была молодой. Анна никогда не потеряет свою красоту и обаяние, подумал король. Ему нравилось наблюдать за ней, когда она была обеспокоенной, встревоженной. Сейчас она казалась уязвимой, более человечной, чем обычно. Возможно, ее волнует молодость де Шабо, но она понимает, что могущество короля гораздо важнее — оно дает ей возможность наслаждаться вниманием юного любовника.

Он вспоминал; какой она была в разных настроениях, в различных ситуациях. В первые месяцы их любви она была обворожительна; он восторгался ее совершенным телом и острым умом. Она открывала новые радости человеку, считавшему, что он испробовал все. Теперь над ним нависла старость; приближение этого чудовища ускорялось зловещей болезнью, от которой он не мог избавиться. Он подумал об Анне, сохранявшей энергию молодости с помощью де Шабо, де Нанси. Он не сомневался в том, что, затеяв расследование, он услышал бы и другие имена. Но он не желал знать их. Она была частью его жизни — той частью, без которой он не мог обойтись. Лучше было закрывать глаза на то, что он не мог лицезреть, оставаться в неведении относительно неприятных ему вещей.

Узнавая об ее изменах, он лишь пожимал плечами. В любом случае положение Анны было шатким. Она боялась смерти короля, а не его гнева.

Вот, думал Франциск, трагедия старения. Ей подвержены в равной степени короли и нищие. Кто бы поверил двадцать лет тому назад, что я, Франциск, король Франции, позволю женщине обманывать меня! Да еще при этом буду предаваться самообману!

Генрих, будущий король — как бы он повел себя в такой ситуации? Мог ли он стать жертвой измены? Никогда! Франциск вспомнил другую Анну, с которой он флиртовал в молодости; он хотел ее соблазнить. Позже он увидел ее в Кале — черноглазая, красивая, она гордилась тем, что станет королевой. Эта Анна лишилась своей головы, потому что английский король заподозрил ее в неверности — или сделал вид, что заподозрил. Затем была юная Катрин Говард; король любил ее, но и она не сумела сохранить свою голову. Если бы король Франции походил на английского короля, его Анна не посмела бы заводить любовников. Но увы! — или он, напротив, должен радоваться этому? — Франциск Первый сильно отличался от Генриха Восьмого. Теперь их объединяли две вещи — старость и болезни. Говорили, что нынешняя жена Генриха Английского является скорее его сиделкой, нежели супругой. Что ж, он, Франциск, обладал многими недостатками, но среди них не было лицемерия. Способность видеть себя со стороны была развита в нем, пожалуй, даже чрезмерно. Порой она доставляла ему неудобства.

Он попросил Анну подойти к нему и поправить благоухающие подушки.

— Так лучше? — спросила она. — Теперь тебе удобно, мой любимый?

Он поцеловал ее руку.

— Сколько лет я люблю тебя? — спросил король. — Это началось еще до испанского плена.

Черты ее лица стали более мягкими. Помнит ли она дни их страсти? — подумал Франциск.

— Ты писал мне стихи в испанской тюрьме, — сказала она. — Я никогда не забуду их.

— Думаю, профессиональный рифмоплет делал бы это лучше. Например, Маро.

— Маро сочиняет стихи для всех. Стихи, написанные влюбленным для его избранницы, имеют особую ценность.

Она убрала волосы со лба Франциска и продолжила.

— Мой дорогой, эта дуэль не должна состояться.

— Почему?

Он решил, что уступит Анне, но сначала напугает ее.

— Она принесет людям удовольствие. Разве я не говорю всегда, что они нуждаются в развлечениях?

Он улыбнулся Анне.

— Я постоянно стараюсь придумывать новые развлечения для придворных. А это появилось само собой. Публичное единоборство. Что может быть лучше?