И вдруг почувствовал, что хочу исповедоваться им, исповедоваться хоть кому-нибудь, потому что не могу больше держать в себе всё то, что накопилось за последний месяц. Я начал свой рассказ с того, как много лет назад в курортном городке встретил совсем юную девушку, как оставил её, испугавшись за свою, только что приобретённую, свободу, как не узнал её через девять лет в красивой сильной женщине, но полюбил её в новом образе, как не верил в собственные силы и как мучился от этого…

Светлана слушала, не перебивая…

Подружные ушли поздно, оставив такое ощущение, будто ледяной айсберг накопившегося невыносимо тяжёлого груза, ещё не растаяв, уже соскользнул с моей души в тёплый океан общечеловеческого участия. И он обязательно растворится там. На это нужно лишь время. Боль в сердце осталась, но уже не давала знать о себе так остро, как раньше.

Я посмотрел на остатки водки в бутылке на столе. Шевельнувшееся в груди желание выпить тут же блокировалось приказом, который послал мозг: «Ты обещал Свете. Нельзя!».

Вздохнув, я убрал водку в холодильник. Странно, но теперь мне совсем не хотелось сидеть одному в квартире. Я позавидовал Кольке – какая всё-таки замечательная у него жена! Понимающая. Вот если бы Вера была такой!

Надев чистую рубашку и джинсы, я вышел прогуляться в светящийся вечерними огнями город, который ещё совсем недавно виделся мне однотонным серым пятном через окно.

Ноги сами привели меня к дому, где жила Вера. Я долго стоял у подъезда, глядя на тёмные окна квартиры на двенадцатом этаже, с ностальгическим трепетом в душе ожидая, что в каком-то из них может загореться свет. Потом побрёл в ближайшее кафе и просидел за столиком с чашкой кофе до самого закрытия.

Я размышлял о том, что всю сознательную жизнь убивал свои чувства, убивал в себе воспоминания, и писать книги начал, наверное, только из-за того, что хотел спрятаться от своего «Я» за чужими образами, казаться кем-то другим, поэтому и не издавался под своим настоящим именем, а взял псевдоним. Но теперь я хотел стать настоящим, вернуть себе своё «Я» и жить настоящей жизнью с радостями и заботами, с настоящей любовью и даже с болью. И только – чтобы всё по-настоящему. Только – чтобы с Верой…

Уже далеко за полночь я вернулся домой.

У меня оставался ещё один день отпуска, и этот день я посвятил приведению себя в порядок. Утром встал в семь часов, принял душ, позавтракал, приготовил брюки и рубашку, в которых пойду завтра на работу. Настроения не было, и все действия совершались под девизом «нужно». Но ведь совершались – и это уже был прогресс. Сегодня я не стал долго сидеть в маминой комнате, лишь мельком заглянув в неё – всё ли там в порядке?

Утренние позывы организма принять «градус на грудь» компенсировались дополнительной чашкой свежесваренного кофе.

Потом я отправился в парикмахерскую, на обратном пути заскочив в магазин за продуктами. На моей банковской карте оставалась ещё кругленькая сумма в рублях от проданных за границей книг, поэтому я решил накупить всего самого вкусного – во второй половине дня у меня в гостях обещала быть Светлана Подружная.

Мне всегда нравилась эта миниатюрная рассудительная женщина – своим спокойствием и умением управляться с большим и излишне горячим мужем. Теперь она пыталась стать для меня спасательным и кругом и лоцманом в неспокойном море человеческих отношений, в котором, по её мнению, я разучился плавать. И сегодня я ждал её.

Светлана позвонила мне на мобильный за десять минут до того, как подняться в квартиру.

Она вошла одна, без сопровождающих, запросто обняв меня на пороге, как старого друга. Странно, жена Подружного была очень привлекательной особой и нравилась мне, но в её присутствии я не чувствовал скованности, как с Верой Орловой. Наверное, оттого, что твёрдо уяснил для себя уже давно: «жена друга – не женщина!». Хотя смотреть на Светлану и говорить с ней мне доставляло удовольствие.

После чашки чая на кухне и разговоров на житейские темы, Светлана достала из сумочки диктофон, положила его на стол и посмотрела на меня:

– Он тебя не смущает?

Я молча покачал головой.

– Тогда начнём?

Я кивнул. Какая-то тёплая аура добра шла от гостьи. В её присутствии мне становилось спокойно. Сейчас я верил её глазам, голосу, повороту головы, тому, как лёгким движением руки она поправляла волосы. Впрочем, так было всегда. Ещё с тех времён, когда Колька познакомил нас в ресторане, представив белокурую, хорошо сложенную девушку своей невестой. Время не сильно изменило Светлану, лишь добавив женственности к её девичьей красоте.

– Почему ты так смотришь? – улыбнулась она.

– Спасибо тебе.

– За что?

– Что пришла, что спасаешь меня от одиночества.

– Спасибо, что слушаешься, – снова улыбнулась она. – Расслабься, Витя. Тебе удобно разговаривать здесь – на кухне?

– Удобно.

– Хорошо. Знаешь, а давай сегодня начнём с того, что ты о чём-нибудь спросишь меня?

– Ао чём я должен спросить?

– Что ты обычно спрашиваешь у женщин?

– У замужних?

– У разных.

– Ты счастлива с мужем?

– Серьёзный вопрос. Я отвечу – да!

– Ты чуть задержалась с ответом. Что-то не так?

– Витя, я всегда должна быть настороже при разговоре с тобой! Нужно помнить, что передо мной – писатель.

– Так что у вас не так? Мы ведь сейчас честны друг перед другом?

Светлана отвела глаза и протяжно вздохнула.

– Если не сильно распространяться… ты же знаешь Колину маму?

– Хорошо знаю. Свекровь – это мать идеального сына, которому ужасно не повезло с женой! У Николая свекровь в квадрате.

– Примерно так. Мне с моим опытом приходится порой не сладко. Во всём остальном пожаловаться не на что. Теперь мой вопрос – у тебя был ещё человек, кроме мамы, с кем ты мог быть искренним?

– Кроме мамы – нет.

– А Коля и Миша?

– Дружба для меня значит много. Но в последнее время мне бывает сложно открывать душу даже им. У мужчин всё лежит на поверхности: сила, уверенность… или отсутствие оных. А писатели держат свой мир в себе и живут там. Внешне мы такие же, как все. А вот внутренний мир у нас вмещает целые вселенные. Обыкновенному человеку это сложно понять. А мама понимала.

– Да, кто бы что ни говорил, мама – единственный человек, который любит по – настоящему, просто за то, что ты есть, и готова пожертвовать всем ради тебя. Говорю так, потому что сама – мать. Но знаешь, есть женщины, которые умеют понимать и принимать внутренний мир творческого человека. Это сложно – не спорю, но некоторые из нас обладают таким талантом.

– Например, ты?

– Возможно. Я иногда жалею, что мой муж не художник, не писатель или музыкант.