раз японец выцепил этого гада после этих работ, то выходит, что для них не является секретом, из чьего кармана идет оплата. А это значило, что после неудавшегося поджога мне нужно с еще большей тщательностью следить за своей спиной.

— Второй кто с тобой был?

— Он его не знает, ланьще не видеть. Японец его поснакомить.

— Как зовут?

— Не знает. Плосто звал — блат Ли. Он был сталсий.

Юн очень старалась, переводила, подбирала слова и тщательно их проговаривала. И все же, акцент был слишком сильный и порою трудно было догадаться, о чем она говорит. Вот и сейчас я не очень понял ее последние слова:

— Что это значит, Юн? Я не понял.

— Он говолит, — еще как можно более отчетливее стала произносить девушка, — сто блат Ли сто надо делать говолить.

— Командовал?

— Да, — утвердительно кивнула Юн.

— А он точно китайцем был? Не японцем?

И тут у них завязался короткий диалог. Юн переспрашивала, «цыган» заторможено отвечал. Потом она сообщила:

— Китаец бил. Хань.

— Ладно. Где его можно найти?

— Он не знает. Говолит, сто в фанза лядом жить.

— Ладно, — я понял, что этого второго уже бессмысленно искать. Наверняка уже утек с авансом и перебирается сейчас куда-то вглубь своей страны. Если, конечно, он не является настоящим японским шпионом. Но и в этом случае, по месту его проживания мы уже никого не найдем.

— Зачем жгли мои склады?

— Не знает. Японец пликазать.

Я замолчал. Китаец, глядя на мою задумчивость, притих, видимо думая, что я решаю его судьбу. Но мне на него было плевать. Я вдруг понял, что эти диверсанты пытались вскрыть дощатую стену как раз напротив места, где мои химики-лаборанты производили тротил. Я уже видел и топор, валяющийся под стенами, и едва отогнутую доску. Повезло, что Моисей Давидыч их спугнул, иначе сейчас был бы вместо моего склада факел до небес. И забор с колючкой их не остановил, проволока была осторожно перекушена и разведена.

— Он сможет узнать японца, что обещал заплатить?

— Да говолит.

— Что-нибудь еще он не хочет сказать?

Юн ему перевела. Тот закрыл глаза, задумался. Потом сказал, а Юн перевела:

— Японец в Дальнем зивет.

— Где, знает?

— Нет.

— Как его зовут?

— Он не знать.

— Гм, а как же они тогда общались? — недоуменно вопросил я, а Юн, пояснила:

— Господин его называть.

Ладно, все, что на данный момент нам надо, мы выяснили. Теперь дело за доктором. Он, кстати, уже пришел и ожидал за дверью. И едва я закончил, как его запустили. Он первым делом попросил больше света, а затем, когда его получил, и он смог как следует рассмотреть рану, сообщил:

— Ногу спасти не удастся. Нужна ампутация. Как бы гангрена не началась.

— Действуйте, доктор, — разрешил я.

— Тогда, прошу вас доставить больного в больницу Красного Креста. И как можно скорее.

Я мотнул головой и мои архары споро организовали доставку китайца в больницу. Там его и прооперировали, отняв ногу. За работу, конечно же, заплатил я. Хотя, наверное, не следовало.

Ну а пока Петро с Данилом катались в Красный Крест, я, наплевав на еще не прошедшую ночь, поперся в полицейский участок. Там, конечно же, из-за раннего времени никого не было. Лишь дежурный на экстренные случаи. Поэтому пришлось мне ждать Зверева в участке, где дежурный меня выслушал, посочувствовал и заполнил какие-то бумаги. Потом напоил меня чаем и вот за этим успокаивающим делом медленно наступил рассвет. А за рассветом пришел и Зверев.

— Василий Иванович? — удивленно вопросил он, едва меня увидел. — Какие обстоятельства привели вас к нам? Что случилось?

— Утра доброго, Роман Григорьевич. Я рад вас видеть, но признаюсь, не рад обстоятельству, что меня сюда привело. И мне бы сейчас помог сам господин полицмейстер. Я знаю, он меня недолюбливает, но дело тут чрезвычайной важности.

— Господина полицмейстера нынче нет в Артуре. Я исполняю его обязанности. Так что у вас случилось?

— Что ж, значит, видимо только вы меня и можете выслушать. Ночью выстрелы слышали?

— Нет, не слышал. А что, стреляли? Кто?

— Сторож мой стрелял, Моисеич. Двух негодяев спугнул, что хотели поджечь мои склады. Одного из них удачно подстрелил.

— Ого! И кто же надумал пустить вам петуха? Конкуренты?

— Нет, не они. Японские шпионы.

Зверев крякнул от неожиданного предположения. Покосился на дежурного, навострившего уши.

— А ну-ка, Василий Иванович, давайте-ка мы с вами пройдем ко мне в кабинет. Побеседуем более предметно.

Он отомкнул громоздкую дверь, и предложил мне пройти. Там, удобно устроившись на мягком стуле, я ему все подробно и изложил. Особенно красочно расписал ему допрос китайца.

— Гм, дело и вправду необычное. Я понимаю — конкуренты, в купеческой среде поджоги дело обычное, но тут… Это же не полицейское дело, не наше. Тут вам бы надо обратиться в охранку, а ее у нас, сами знаете, нету. Есть только жандармский корпус, да он тот только тем и занимается, что охраняет железную дорогу. Шпионов ловить им не с руки, — он вздохнул. — Эх, Василий Иванович, видимо и вправду не удастся нам избежать войны. Все к этому идет. Вот и японец ваш, беспокоится, значит, не нравится ему, что вы тут возитесь. Наверное, они про тротил ваш уже знают, как вы думаете?

— Наверняка, — согласно кивнул я. — Поджигали как раз там, где лежали наши химикаты. Там у нас небольшое количество тротила хранится, и если бы он загорелся, то…

— Да-да, взорвалось бы все к чертовой матери.

— Нет, не взорвалось бы, но горело бы знатно. Никто бы потушить не смог.

— Постойте, а разве вы не должны сдавать всю вашу взрывчатку? Почему вы ее у себя там храните?

— Это, если можно так сказать, производственные излишки. Неучтенка, ну или как-нибудь еще можно их назвать. В-общем то, что еще не отошло в арсенал. Но не в этом дело, Роман Григорьевич, дело в японце. Как бы мне его найти?

— А зачем, спрашивается, он вам? Допросить хотите?

— Ну, допустим…

— Ну, допустим, — повторив мои слова, прищурился Зверев, — найдете вы его, а дальше что? Допросите, узнаете правду? Ну, подтвердится, что он и вправду японский шпион. И что вам это даст? Что вы с этим дальше будете делать? Выявлять агентурную сеть? Подкидывать им лживую информацию? Что? — он усмехнулся. — Василий Иванович, вам нет смысла его искать. То, что вас поджигал японец вы и сами под сомнение не ставите. Значит и так уже понимаете, что стали для них мишенью. Сегодня вас пытались спалить, завтра, не дай бог, вас попытаются пристрелить. Если это настоящий шпион, то