своих волосах пальцы и дёргаюсь. Роняю ручку, но стараюсь никак не реагировать на прикосновения Громова. Чревато последствиями. Отключенными мозгами.

Я держусь. Уже три недели. За это время я уже сломалась два раза, дала слабину – и каждый раз жалела об этом.

После своего обещания никогда больше не давать Громову я сделала это два раза. Хотя что уж говорить. Он опять меня ни о чём не спросил.

В первый раз пришёл жутко злой с работы. Пожарная инспекция откровенно – цитирую – «выебала его во все щели». И он решил сделать это со мной же, только частично. Его снова сорвало от моей бездумно брошенной фразы. Я уже даже не помню какой.

И всё закончилось сексом на столе.

Разнообразие, чёрт возьми. Было бы. Если бы он хоть раз взглянул мне в глаза во время этой ошибки.

Ублюдок.

Но совру, если скажу, что мне не понравилось.

Правда, потом плакала, отмывалась от его рук. А наутро получила очередной выходной на работе.

Во второй раз он не вовремя зашёл. Я как раз мерила новый комплект белья, который купила с подругой.

Всё кончилось бурным вечером…

И в откуп я снова получила очередной выходной. Но не воспользовалась им.

Решила, что как можно быстрее стану управляющей и уеду отсюда. После этого я поняла, что так не могу. И две недели динамлю его, даже когда вижу, что вот-вот сорвётся. Кобель.

Всё время работе уделяю.

Я плотно ею занялась.

Ещё немного, и я съеду от Громова. Хочу. Всё. Хватит. Устала. Морально.

Каждый раз бояться, что он подойдёт со спины, трахнет меня, забыв надеть презервативы? А мне потом опять пить те жуткие таблетки, от которых у меня всё же сбился цикл?

Из-за этого хожу злая. Из-за него страдает моё здоровье.

И уже две недели не подпускаю его к себе.

Всё. Он для меня лишь опекун.

Которого я скоро пошлю.

Завтра поговорю с ним насчёт переезда обратно на квартиру. Пора взрослеть и становиться самостоятельной.

– Ты позвонила поставщику? – требовательный, но в то же время бархатистый голос поднимает рой бабочек в животе.

Сдохните вы там уже, пожалуйста.

– Да, – показываю свой блокнот. – Завтра привезут.

– Ты молодец, – неожиданно делает первую похвалу за эти три недели. – Работаешь. Скоро свергнешь меня, займёшь престол.

Мечтаю об этом.

– Ещё бы в бумажках разбиралась.

Цокаю, поджимая губы.

Это – самое тяжелое.

Поэтому запрокидываю голову назад, смотрю на мужчину снизу вверх и отчего-то выдаю:

– У меня для бумажек есть ты. Я ничего не подписываю без твоего ведома.

А то продам клуб и свои органы какому-нибудь поставщику.

В тёмных омутах от моих слов плескаются чёртики. У него сегодня хорошее настроение.

Испортить, что ли?

– Отлично. Месяц поработаешь управляющей, если успешно – отдам второй клуб. И третий.

Господи, я с ним так надолго?

– Ладно, – снова поднимаю голову и смотрю обратно в блокнот. У нас сегодня выходной, и я собираюсь встретиться с подругой. Дела вроде на сегодня все сделала, завтра продолжу.

Встаю с дивана, откидываю ежедневник и потягиваюсь на месте.

– Раз уж я хорошо постаралась, пойду погуляю.

– С кем? – опять этот повелительный тон. Всё ему нужно знать!

– Не с Ингой, – предупреждаю его. Он против неё. Да и у меня немного изменились взгляды. Просто раньше мы виделись каждый день, а теперь… нет.

Выдалась вот возможность. Встретимся.

Но Громову знать об этом не надо.

– Куда?

– Это допрос? – выгибаю бровь.

– Да.

Вздохнув, закатываю глаза.

– Я с Ульяной в кафе, – говорю о своей новой знакомой.

– Ульяна? – переспрашивает. Хочет знать о ней больше.

– Нет уж, – поднимаю руки, останавливая его. Как папочка прямо. Контролирует всё. – Опекунство опекунством, но докладывать я тебе всё не обязана. Скажи спасибо, что иду не бухать.

Нет, от алкоголя меня воротит. Я и раньше не пила, но сейчас только вижу – аж тошнит. На бар этот смотреть невозможно в его квартире. Так и хочется каждую бутылку разбить.

– Узнаю – башку откручу, – кидает серьёзно, упираясь ладонями в спинку дивана.

Пф. Открутит, конечно.

Откидываю волосы назад и спокойно направляюсь в свою комнату. Не идти же мне в монашеском халате на встречу?..

Глава 47

– Вкус отвратительный, – отодвигаю от себя кружку кофе.

– Тебе же нравился, – Инга засовывает ложку мороженого в рот и болтает ногами. Меня даже от мороженого воротит. Хотя раньше ела его как минимум раз в неделю.

– Не знаю, – хватаю бутылку воды, которую только купила в баре. Да, Эмина я чуть-чуть обманула. Я пошла не в кафе и не с Ульяной. А в бар. К Инге. Но не пить, а просто пообщаться, пока у неё не начался рабочий день. – Настроения, видимо, нет. Громов каждую минуту мою контролирует.

Опять вспоминаю его жёсткий контроль.

Задрал уже.

– Это твой папик? – усмехается, облизывая двусмысленно ложку.

От этого слова аж корёжит.

– Он не папик, а опекун, – поправляю её.

– Да-да, прости, – говорит, отмахиваясь, но явно не воспринимает мои слова всерьёз. – Просто не знаю, как можно называть опекуном того, с кем ты чпокалась.

Вот не нужно было мне делиться этим с Ингой. Для неё это пустяки, а меня совесть мучает каждый раз. Родители его попросили за мной присмотреть, а он…

– Мож, ты того, беременна? – усмехаясь, кивает на полную кружку с латте. – Кофе ей не нравится, мороженое тоже. Это звоночек, мать.

– Да конечно, – язвительно отвечаю, отворачиваясь к пустым столикам. Через несколько часов здесь начнётся мощный движ. И если честно, мне не хочется в нём участвовать. Тихие вечера в своей комнате мне нравятся больше, чем времяпровождение