жизни парня по-прежнему бывали моменты веселья, теплоты и морального удовлетворения. Но не притупился ли его вкус к жизни? Да, черт возьми, и еще как.

Добираться до парковки надо было всего пару минут. Спортивная сумка Зевьера лежала у него на коленях, в одной руке он держал ключи, другой катил кресло. Шел дождь, было пасмурно, освещение было недостаточным. Парень посмотрел на водосточные трубы здания, под которыми располагались светильники, включающиеся при срабатывании датчиков движения и делающие путь до парковки более комфортным. Два из четырех светильников не работали. Причина этого стала очевидна только тогда, когда Зевьер добрался до одного из них – под ним валялись осколки пластика и половинка кирпича. Подростки! Не то чтобы Зевьер не понимал их желание крушить все вокруг в те дни, когда пацанами владеет ярость, питаемая тестостероном, и мир превращается в катящийся шар, слепленный из ненависти и веселья. Подросткам было необходимо уничтожать предметы, это помогало им чувствовать освобождение от пут общественных структур. Жаль только, что им обязательно надо удовлетворять эту потребность в узких переулках, где и так темно.

Слева от Зевьера располагался тупик, полный хлама, обычного для больших городов. Мусорные контейнеры, баки для вторсырья, штабель деревянных поддонов, а за ними темные входы в промышленные здания, которыми никто никогда не пользовался. Зевьер поехал направо, к находящемуся в пятидесяти ярдах повороту налево, который приведет его к его машине за несколько секунд. В шагах, которые слышались за его спиной, не было ничего необычного. Задним выходом из здания пользовались не только инвалиды-колясочники, хотя парковочные места здесь были зарезервированы только для них. Иногда сюда выходили сотрудники спортивного центра, чтобы покурить или сделать телефонный звонок, не предназначенный для чужих ушей. Поэтому Зевьер не оглянулся. Даже когда шаги стали громче, он не обернулся и не посмотрел, кто идет следом. Парню даже не пришло в голову, что ему может грозить опасность.

Зевьер услышал шуршание, но не счел его подозрительным – возможно, кто-то просто шарил в сумке в поисках ключей. К тому времени, когда парень решил обернуться, чтобы проверить, не знаком ли ему идущий за ним человек, к его лицу уже приближались руки, держащие какой-то неясный черный предмет. Зевьер успел только выкрикнуть «Что за…», и тут его инвалидное кресло резко развернулось на сто восемьдесят градусов и все погрузилось в темноту.

Зевьер почуял запах машинного масла, его кресло покатилось назад из-за того, что какой-то человек прижимал что-то к его лицу. Это было что-то плотное, так что кричать было бесполезно, значит, нужно беречь кислород. Однако после двух часов физической нагрузки силы Зевьера были на исходе. Его сверхлегкое инвалидное кресло, сконструированное так, чтобы передвигаться по баскетбольной площадке как можно быстрее, не оказывало ни малейшего сопротивления безумцу, который счел его своей законной добычей.

Напавший на Зевьера натянул ему на голову пластиковый пакет и пытался затянуть его на шее парня. Зевьер изо всех сил пытался освободиться от него. Слова пронзали его мозг, как пули, пока он метался, но он не мог их произнести, поскольку его трахея была сдавлена.

«Хулиганы?» – подумал Зевьер.

Одно колесо его кресла налетело на препятствие, тело парня опасно накренилось. Прекратив свои попытки избавиться от пакета, он ухватился за кресло, чтобы не упасть.

Неонацисты?

В последнее время крайне правые активизировались. Всего две недели назад кто-то подсунул под дверь Зевьера брошюру, напечатанную на редкость профессионально, в которой предлагалось возродить законы об уродствах. В США последние из этих законов были официально отменены только в 1970-х годах. Вдруг парню вспомнилась формулировка одного из этих законов. «Любому человеку, имеющему болезнь, увечье или уродство, которое делает его вид безобразным или вызывающим отвращение…» было, согласно этим законам, запрещено появляться в общественных местах.

Подобрав эту брошюру, Зевьер решил, что она распространялась повсеместно и попала к нему случайно. Но сейчас в результате нападения парень предположил, что куда вероятнее, что брошюра предназначалась именно ему и что ее доставка к его жилищу стала прелюдией к тому, что он переживал сейчас.

Может, его перепутали с кем-то другим?

Зевьер сосредоточился на этом предположении. Возможно, это ошибка. Он не единственный игрок в их баскетбольной команде на инвалидных колясках, и по меньшей мере трое из участников раньше служили в вооруженных силах. У этих ребят немало врагов. Что же похитители сотворят с ним, если он не сможет убедить их, что они взяли не того человека? Раздробят его коленные чашечки? Отрежут ему голову?

– Ах ты, говнюк!

Зевьер узнал говор жителей северо-востока Англии, так говорил Дэнни, его товарищ по команде.

Тот, кто надел на его голову пластиковый пакет и сжимал этот пакет на горле Зевьера, ослабил хватку, и парень стащил пластик со своего лица и сидел, развернув кресло и глотая воздух.

Дэнни подъехал к ним на своем инвалидном кресле и всадил кулак в грудь мужчины, который по-прежнему пытался взять под контроль инвалидное кресло Зевьера. Удар Дэнни не нанес ему большого вреда, поскольку он успел отступить. Зевьер взял свою спортивную сумку за ручки, поднял ее над головой и ударил ею мужчину в лицо, чтобы дать Дэнни время подъехать поближе и наподдать этому малому еще раз.

Но мужчина не сдвинулся с места. Спортивная сумка упала на пол, не нанеся ему вреда.

Зевьер попытался закричать, но издал только хрип.

– Уезжай отсюда, Зевьер, – сказал Дэнни. – Я займусь эти ублюдком.

Зевьеру не надо было говорить дважды. Он поехал обратно в сторону задней двери спортивного центра, понимая, что иногда надо драться, а иногда звонить в полицию. Если Дэнни – ветеран морской пехоты, штангист и вообще сильный человек – не может справиться с этим психом, то непонятно, кому это удастся. Зевьер искал глазами кого-нибудь, кто смог бы помочь, катясь в сторону пандуса. Дэнни производил немало шума, но рядом проходила автомагистраль, и доносящиеся оттуда звуки заглушали звуки борьбы, к тому же вокруг находилась промзона и был вечер. Как и следовало ожидать, спортивный центр имел хорошую звукоизоляцию, предохраняющую его от дорожного шума, но Зевьеру никогда не приходило в голову, что эта звукоизоляция работает в обе стороны.

– Иди сюда, засран… – зарычал Дэнни.

Мужчина не издал ни звука. Вместо этого он обошел инвалидное кресло Дэнни, избегая контакта с ним и не пытаясь вступить в драку. Значит, это атака не на колясочников вообще, понял Зевьер. И это не хулиганство. Кем бы ни был этот тип, его целью является он, Зевьер, и только он.

Парень двинулся вперед, но правое колесо его инвалидного