— Нам кажется, что свой долг перед твоим Родом наша Империя полностью исполнила, — неторопливо проговорил посланник Императора, сидящий напротив Распутина. Его спина была ровной, как будто он шпалу проглотил.

Разговаривал он высокомерно и надменно, как будто он и есть самый чёртов Император. Хотя надо сказать, что в принципе по факту так оно и было. У этого человека не было имени. Он назывался Волей Дракона, и использовался Императором для донесения своего гласа за пределы императорского дворца. Так что посланник мог нравиться, мог не нравиться, но говорил правду.

Распутин злился, очень сильно злился. Самое главное, что он не мог спорить. Он, честно говоря, думал, что услуги оказанные его Родом Империи Дракона достаточно высоки, чтобы попрошенной услугой закрыть лишь часть долга. Но у Императора оказалось своё мнение.

Похоже, для того, чтобы собрать объединенную авиагруппу двух стран, и провести их мимо ПВО имперских пограничников и обратно, Драконам понадобилось гораздо больше усилий, чем планировалось. А еще, учитывая потери… И что самое хреновое, использовав кредит доверия, Распутин ничего не получил взамен. По факту налёт авиации не нанёс никакого ущерба Галактионову.

Распутин про себя горько усмехнулась. Дожился. У него — одного из самых могущественных людей в мире — в личных врагах оказался юный барон. Григорий не мог простить того, что сделал он с мечом его любимого деда. И да, Галактионов теперь являлся личным врагом. А после того, как «Триумф» не смог с ним справиться и трусливо умолчал об этом, Распутина буквально заполонило волной гнева. Он попросил Императора устроить налёт за свои деньги, купив магические боеприпасы для боевых самолётов. Но это не принесло успех. А прямо сейчас доставило ему неприятность.

— Мы глубоко обеспокоены тем, что вы не принимаете участие в отражении нападения проклятых, несмотря на то что выделенная мудростью его Императорского Величества вам земля находится неподалёку. И фактически наши доблестные войска защищают вас.

— Я много раз говорил его Императорскому Величеству, — терпеливо начал Распутин, — Что в последнее время мои основные войска не находятся в стране, выполняя мои задания в другом конце мира. При этом я хочу вам напомнить, что Абсолют Вербицкий, завербованный мной, сейчас сражается с проклятыми на переднем крае.

— Да, мы помним об этом и ценим. Но этого недостаточно. Империя в опасности. И мы требуем вернуть ваши войска назад, дабы отработать ваше пребывание здесь.

Отработать пребывание… Нет, Распутин не сказал это вслух. Даже не позволил брови дёрнуться у себя на лице. Но он понял, насколько поменялась риторика. Кажется, Драконы хотят избавиться от него. Что ж, он был к этому готов. И выбить силой его сейчас не получится, да и не будут они отвлекаться. А возвращать своих людей Распутин точно не хотел, ведь они ещё не закончили. Тем не менее он кивнул и сказал.

— Передайте его Императорскому Величеству, что я сделаю так, как он просит.

— Мы не просим, мы требуем, — в первый раз за весь разговор тонкие губы посланника тронула улыбка.

Кажется, они решили унизить его окончательно. Распутин заскрежетал зубами, но ещё раз кивнул, соглашаясь.

— Я подчиняюсь воле его Императорского Величества.

— Хорошо, — кивнул посланник и встал.

Когда он вышел, Распутин со злостью долбанул по столу, расколов шикарную столешницу из разломного дуба.

— Требует, — зловеще ухмыльнулся он. — Кажется, Учитель доставляет вам слишком мало неприятностей. Оказывается, у вас есть время думать о чём-то другом. Поэтому придётся мне это исправить.

Глава 17

— Прошу разрешения, — я ввалился в кабинет исполняющего обязанности начальника Истребителя Монстров, тщательно пережевывая пирожок.

— А, Галактионов, привет! — ухмыльнулся Архип. — А в приёмной доесть его нельзя было?

— Никак нет, — покачал я головой. — Ну, в смысле, я там уже сжевал целых два. Но Марья Ивановна настолько хорошо готовит, что нет сил оторваться.

— Да знаю я, знаю… — ухмыльнулся Архип.

Глаза его блеснули, и я не выдержал.

— Да ладно? Это как-то непрофессионально воспользоваться служебным положением, Архип Емельянович, — начал я.

В ответ Архип едва заметно улыбнулся.

— Дурак ты, Галактионов, и шутки у тебя дурацкие.

— Да, это я слышал много раз, — хмыкнул я, бесцеремонно усаживаясь напротив него в кресло. — Но вот сейчас я совсем не шутил.

— Да мы с Машей уже давно, — хмыкнул Архип.

Я открыл было рот сказать, что господин будущий Абсолют вполне мог выбрать себе жену получше, но буквально в процессе этих дум прикусил себе язык, потому-что я затрудняюсь ответить, что значит лучше, и почему я должен что-то навязывать опытнейшему мужчине и Истребителю.

Архип как будто прочитал мои мысли.

— Я тогда рассказывал тебе, что Хрулёв меня со дна вытащил. Так вот, он уже тогда просил Марию приглядывать за мной. Ну, она и приглядывала. Как-то так всё закрутилось, — он развёл руками.

— Подожди, так прошло почти два десятка лет. Почему вы вместе не живёте?

На что Архип покачал головой.

— А вот это уже мои тараканы. Честно говоря, я понимаю, что всё равно угасаю, и не знаю, как долго продержусь. Не стал заморачивать Маше голову. И ты это, — он серьёзно посмотрел на меня, — не вздумай что-то подобное сказать при ней. Ты же понимаешь, что мне тогда придётся тебя убить?

Я рассмеялся.

— Очень хочется, но не скажу. Но сейчас-то ты не угасаешь, так что… — я достал из кулёчка ещё один пирожок. Внимательно его осмотрел, и откусил ровно половину. — Когда свадьба-то?

— Как Хрулёв вернётся, — улыбнулся Архип.

На что я покачал головой.

— Вам говорил кто-нибудь, Архип Емельянович, чтобы вы знатный прокрастинатор?

— Это не так, — хмыкнул он.

— Ну да, ты прокрастинируешь только отношения.

Я протянул ему пакет, вспомнив, что невежливо есть в одиночку.

— Хочешь?

— Угу! — кивнул Архип, открыл ящик стола, и показал мне пакет в два раза больше, чем у меня.

— Хорошо устроился, — засмеялся я.

— Это точно, — сказал Архип. — Ладно, я так понимаю, ты по делу припёрся.

— Ну, кроме того, я о твоём здоровье беспокоюсь.

— Спасибо, — кивнул Архип, и с его лица исчезла улыбка. — Я серьёзно, Саша, спасибо. Ещё полгодика, и я думаю, что в Империи появится новый Абсолют.

— Что, значит, думаю? — хмыкнул