— Ха! Это что вам, истребитель пятого поколения?! Какие у «Дымки» могут быть «белые пятна»? Алексею там нечего было делать. Вы этот самолет представляете?

— Не очень. Я видел, как он падал. Как отвернул в лес. Все это произошло случайно, я оказался невольным свидетелем, не больше. А позже меня позвал шеф, заместитель Генерального прокурора и приказал заняться этим делом. В связи с… ну, я уже говорил. А вблизи самолет, конечно, не видел.

— Думаю, стоит посмотреть. Обыкновенная гражданская машина. Небольшая. Кресла не оснащены пилотскими парашютами. А с нагрудным управлять вообще невозможно.

— Но… я читал стенограмму радиообмена, это так называется?

Сан Саныч кивнул.

— И еще Щетинкин мне сказал, что Алексей, приказав ему покинуть самолет, сам стал надевать парашют…

— Но ведь это же форменное безобразие! — горячо воскликнул старик. — Попробуйте себе представить! В аварийной ситуации начать надевать парашют! Нет, молодой человек, это уже выше моего понимания. Это преступление! Тех, кто не обеспечил безопасности испытаний. Правильнее сказать, вопиющая безответственность, приведшая к гибели человека. И машины. Но, прошу заметить, Алексей выполнил свой долг до конца. Отвел от людей машину. И еще заметьте, вся аварийная ситуация, от начала и до конца, развивалась меньше минуты. Сорок пять секунд, если быть точным…

Сорок пять?! Это не укладывалось в голове. Турецкий взглянул на свои часы, посмотрел на бегущую по кругу секундную стрелку. Вот она начала свой бег с вершины круга… пятнадцать… тридцать…всё! Как — всё?! А ведь там, в Солнечном, и в это просто невозможно не поверить, тянулись долгие минуты! Ну, конечно, минуты, наполненные и холодным любопытством, и томительным, каким-то бесконечным ожиданием приближающегося конца света… Он вспомнил также, как рассматривал напряженные лица мужчин и женщин, собравшихся за праздничным столом. Вспомнил, что они реагировали каждый на свой манер, но одинаковыми были их наливающиеся страхом глаза. Он видел и самолетик, который быстро приближался к ним с нарастающим ревом. И успевал еще, оказывается, думать о том, как будет выглядеть этот апокалиптический «конец света»…

Наконец он оторвал глаза от циферблата и посмотрел на старика. Тот грустно улыбнулся, покачал головой и заметил:

— Теперь поняли? Но я еще не закончил. Руководители испытаний получат соответствующую оценку своих действий, в этом я не сомневаюсь. Но мы пока ни словом не помянули создателей самолета. Ведь непосредственной причиной катастрофы, я уверен в этом, стал флаттер. Знаете, что это такое?.. Объясню. Это стремительно нарастающие колебания частей самолета. А возникают они на определенной скорости. Расхожий пример из школьного учебника. Солдаты по мосту не ходят строем, ибо может возникнуть эффект резонанса, при котором колебания приобретают такую силу, что мост разрушается. Вспомнили? Ну так вот, а у этой самой «Дымки», что официально засвидетельствовано, флаттер мог возникнуть лишь при скорости пятьсот километров в час. Но критическая скорость оказалась меньше допустимой. Грубейшая ошибка и конструкторов, и руководителей испытаний. Так что в конечном счете, к которому мы с вами и подошли, рок здесь ни при чем. И сами летчики — тоже. Поэтому я с чистой совестью поставил свою подпись под обращением к Президенту. Алексей достоин звания Героя России. Хотя…

— Что, простите? — насторожился Турецкий.

— Я не про Лешу, я про «звездочку». Какой, простите, наградой можно оценить человеческую жизнь?.. И что объяснить его осиротевшим детям?..

Прощаясь, Александр Борисович задал-таки вопрос, который вертелся у него на языке с первой минуты встречи:

— Сан Саныч, вы встретили меня вопросом: «Неужели я вам не надоел?» Если не секрет, в чем дело?

— Не личный секрет и не государственная тайна. Просто ко мне ваш брат постоянно обращается, когда не знает, чего говорить. И полагая, что авиация — дело тонкое. Это человеческая душа действительно тонкое дело. И хотя мы все сугубые реалисты, душа-то ведь, известно, не умирает. Верно? Вот то-то и оно. Не стоит забывать об этом…

Усевшись в машину, Александр Борисович набрал номер мобильного телефона Платонова:

— Привет, коллега. Ты сейчас где находишься территориально?

— Здравствуй, читаю очередную порцию экспертных заключений. Виделся со стариком? Он на что-нибудь еще способен? Или только воспоминания славной юности?

— Сарказм неуместен, друг Платон. Он нам с тобой еще сто очков вперед даст. У меня к тебе небольшая просьба, вызванная, кстати, его настоятельным советом. У них же там, конечно, есть еще экземпляр этой «Дымки»? Организуй нам небольшую экскурсию. Скажи им просто, что никаких целей мы не преследуем, кроме одной, — посмотреть на все своими глазами. А когда получишь разрешение, позвони. Я подъеду.

— Ладно, если надо… — ответил Платон Петрович, но по его напряженному сопению в трубке было ясно, что он не понимет, зачем это им с Турецким нужно. Блажь, что ли? Или что-то далеко идущее?..

Директор ЧОП «Глория» Денис Андреевич Грязнов, изучив группу вопросов, сформулированных и поставленных перед ним дядей Саней Турецким, вызвал к себе не самого занятого на данный момент сыщика Филиппа Кузьмича Агеева, или попросту Филю, и поставил перед ним задачу.

Филя, как человек простой и не особо затейливый, так он сам о себе говорил, прикидывать и раздумывать не стал, а, узнав номер школы, вернее, частной гимназии, в которой училась Светлана Залесская, отправился прямиком туда. До начала очередного учебного года оставалось еще около двух недель, но Филя рассудил, что наверняка кто-нибудь из начальства там уже есть. И не ошибся. Классной руководительницы, правда, он не нашел, но узнал, как ее зовут и где она живет.

А сама школа, или гимназия, в принципе для Фили — один черт, произвела на него впечатление. Размещалась она в старинном здании в Замоскворечье, в тихом переулке, недалеко, кстати, от метро. Но этот вид общественного транспорта, как он понял, учеников «не колыхал». Асфальт вдоль обоих тротуаров был расчерчен белыми линиями, изображавшими стоянки автомобилей. А еще «умилили» его заранее расставленные знаки «Место не занимать» и «Служебная стоянка».

В школу как раз привезли новую мебель. Из фургонов выгружали новенькие столы, стулья, вращающиеся кресла и прочее, заносили в служебный вход со двора, окруженного кованой чугунной решеткой.

Ну, в общем, ничего здесь нет зазорного, когда у гимназии такие спонсоры, как руководство банковской ассоциации, чьи дети имеют честь получать здесь помимо знаний по общешкольной программе, утвержденной Министерством образования, еще и специальные, экономические. И ничего в том нет плохого, когда родители сознательно и целенаправленно готовят себе смену. Деньги к деньгам, так ведь говорится?..

Учительница, только накануне вернувшаяся с отдыха, который проводила в этом году в Испании, что было тем более правильно, поскольку вела она в гимназии испанский язык, оказалась молодой и красивой, а главное, всего тридцати лет от роду. Почему это было важно для Фили? А просто это был именно тот контингент, на который при близком знакомстве он производил наиболее сильное впечатление.