– Можно! – скомандовал Аркадий, отойдя на несколько метров и приготовив сотовый для съемки.

Оглядывая себя, она не проронила ни слова, но от восторга красивые глаза наполнились счастливыми слезами. Проходившие в парк со стоянки машин молодые люди, зааплодировали, а кто-то с завистью упрекнул своего кавалера, что тот на такое не способен.

– Королева цветов позволит сопровождать ее на концерт? – он галантно предложил даме опереться на его руку.

– Сережа, в тебе есть что-то демоническое, – прошептала она с трепетом. – Мне дарили разные подарки, но такого, действительно, никогда не было… Оказывается, можно почувствовать себя королевой и в наше время. Спасибо!

Они долго слушали звуки классической музыки, заполнившей бывшую царскую резиденцию. И зрители, и участники фестиваля – все в тот удивительно тихий вечер прониклись какой-то особой нежностью ко всему окружающему миру. Обычно непонятная для большинства людей музыка вдруг стала близкой и естественной, именно той, что может звучать на закате дня, когда с колоколен далеко по округе разливается вечерний звон.

– Мне хочется попросить тебя об одном одолжении, – Анна обернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. – Не рассказывай об этом вечере никому. Ладно? Пусть это останется только между нами. Мне отчего-то так хорошо сегодня, что я боюсь потерять… Эта сказка просто исчезнет, если кто-то узнает… Ну, сглазит, что ли. Наверное, мне трудно объяснить, пусть это будет капризом взбалмошной женщины… Обещай мне.

Он молча поклонился и поцеловал ее руку. Словно дал клятву. В этом жесте было что-то наивное и трогательное. Из другого века или вообще из другой жизни, где многое иначе.

Когда сумерки стали сгущаться и с берега Москвы-реки по траве стал наползать почти прозрачный туман, женщина с красивыми глазами попросила отвезти ее домой. В ее голосе звучало признание и покорность. Она сделала свой выбор, как тысячи лет назад это делали ее соплеменницы. Не задумываясь и не сравнивая шансы, а только прислушиваясь к тем тайным знакам, что разбрасывает судьба на нашем жизненном пути.

Даже луна не выглянула в ту ночь над спящей столицей, словно хотела сохранить тайное желание женщины, решившейся открыть себя для почти незнакомого мужчины, все слова и прикосновения которого казались ей чем-то особенным. Вереница других претендентов на ее сердце была разношерстной. Восторженные юноши, нагловатые самцы, самовлюбленные красавцы, зацикленные на своем бизнесе трудоголики и богатенькие обладатели солидных животов, болезней и комплексов. Ей так хотелось верить в сказку о принце на белом коне и красивом замке на берегу спокойного озера, где она могла бы стать настоящей королевой. Любить и быть любимой, а по утрам кормить лебедей на берегу озера, куда спускаются широкие ступеньки длинной мраморной лестницы от самой башни с флагами, на которых изображен ее герб. Она так хотела быть счастливой, и чтобы это счастье было необычным, безмерным, совсем не похожим на те крохи, которыми довольствуются многие.

Именно поэтому нежные объятия изящных рук женщины с красивыми глазами заставили забыть обо всем на свете мужчину, который путал свои имена и пытался понять, зачем он пришел в этот мир. Он растворился в ее ласках, и все тревоги разом покинули мятежную душу, заполняя все покоем и радостью, которая заставляет по-иному смотреть на время и окружающий мир.

Хочется верить, что когда-нибудь грешные придумают себе новую веру. Веру в любовь. В ту любовь, что является даром божьим. И обряд крещения будет именно таким, какой случился безлунной августовской ночью в маленькой квартире на окраине Москвы. И святой отец вместо вопроса о том, верит ли грешный в Спасителя и его второе пришествие, будет спрашивать, есть ли на этой земле любовь. И если кто-то посмеет усомниться в ней, лишен будет того, что произошло одной безлунной августовской ночью на окраине городища, заложенного на священном месте, где когда-то было капище древних, верящих в своих богов. Но, думается, что не останется атеистов на грешной земле, разве что, кого-то в наказание лишат боги своего дара.

Через открытую дверь соседнего балкона доносились звуки футбольного матча. Арик хотел было уйти в комнату, но неожиданно появившийся сосед очень хотел поговорить о матче. Беглый зэк только отмахнулся, объяснив, что не до этого. Мол, привез брата в больницу, полгода очередь ждали, и теперь вот операцию нужно делать. Сосед посочувствовал, что к этим докторам только попади, залечат… Разговора не получалось, и, едва заслышав призывный голос диктора, любитель футбола удалился досматривать матч.

Аркадий подумал, что нужно позаботиться о каком-нибудь прикрытии. В этих районах часто сдают квартиры, и новые жильцы особого любопытства не вызывают, но осторожность не помешает. К тому же он забрал последние деньги из-под пола старенькой дачи в Щемилово. Самородки продавать было опасно. Он лишь удовлетворил свое любопытство и взвесил золото. Было ровно 50 килограммов. Зато вот перстень Филина по его же паспорту был заложен в один из неказистых ломбардов. Это позволит какое-то время не думать о средствах, но не так долго, как хотелось бы, а строить планы по поиску работы беглый зэк не хотел.

– «Парламент»? – словно в ответ на невеселые мысли прозвучал голос Аркадия Михалыча.

Арик кликнул Zippo, будто подал сигнал к открытию дебатов.

– Что с этим Рязановым делать будем? – опасливо спросил этнограф. – Кто ж знал, что он окажется психологом. Вот ведь моду переняли у буржуев! Психолог теперь в штате… Что он там выискивает у них?

– Не скажи-и, – протянул интригующе Михалыч. – Там, где шальные деньги крутятся, соблазн что-то прикарманить велик. А поскольку все «вчерную», можно себя уговорить, что никто шум поднимать не будет. Тут психолог лучше любой ищейки, он не раскрывает, а предотвращает.

– А как же Светка? – осуждающе буркнул Виктор Петрович.

– Тут, я думаю, особый случай, – рассуждал Аркадий Михалыч. – Она им чем-то мешала. Не водку паленую продавать, конечно… Но интерес явный.

– Покопал я в эту сторону, – вмешался в разговор Арик. – И нашел, что наш Эдуард – ярый поклонник воднолыжного спорта, причем не столько в нашей стране, сколько в Европе. Хотя, и в Дубну наведывается. Он вице-президент спортивного клуба в Римини и устроитель многих показательных выступлений и турниров воднолыжников.

– Зачем ему это? – удивился этнограф.

– Думаю, так он отмывает деньги, – просто объяснил Арик. – У нас немало хороших спортсменов, которые за копейки или вообще только за возможность себя прорекламировать в Европе готовы не только участвовать в турнирах, но и головой рисковать. Милославский может в России нанимать участников, оплачивая рублями из черной кассы «Эмико», а в Европе кладет на свой счет в каком-нибудь уважаемом банке все, что собирает с турниров и показательных выступлений. Там это востребовано. В нашей замечательной стране любая штамповка дороже того, что делается вручную, с душой, с риском, а там готовы платить за то, что мало кто умеет.