истошный крик, поносивший Стрейнджа, детей, миссис Листер. На лестнице возник мужчина.

Стрейндж застыл в холле и смотрел на него изумленными глазами. На нем были несуразные белые носки, футболка и мятые брюки. Судя по его виду, он только что продрал глаза. При первом же взгляде на пришельца Стрейндж понял, что перед ним — Эллисон. Для этого достаточно было и незажившего шрама, зиявшего на шее. Эллисон нервно сжимал кулаки, но не размахивал ими. Стрейндж постепенно успокоился.

Миссис Листер была смущена, но присутствие духа не теряла.

— Мистер Стрейндж, вам надо уйти. Мне нечем помочь в ваших догадках.

— Каких еще догадках? — рявкнул Эллисон. Миссис Листер бросилась к нему.

— Не волнуйся, дорогой, — уговаривала она, — к тебе это не относится. — Он отодвинул ее в сторону.

Стрейндж встал между ними, оценивая ситуацию. Эллисон пристально смотрел на него. Миссис Листер стояла у кухонной двери, ослабевшая от плача, но сдержанная в своем отчаянии. Из-за лестницы таращились испуганные дети.

— Пожалуйста, мистер Стрейндж, — начала снова миссис Листер, — уходите. Я знать ничего больше не хочу про Дика, — проговорила она мягко.

— А ты, лживая сука! — завелся неожиданно Эллисон, — ты, значит…

— Ничего не значит, дорогой. Обещаю тебе… — залепетала она, но Эллисон заглушил ее своим ревом.

— Дерьмо коровье! — озверел он. — И не толкуй мне, почему он здесь. Нагребет дерьма, а потом в нас же и кинет. Будет достаточно, вышвырнет в вентилятор.

Эти слова вывели Стрейнджа из себя. Но он решил подлить масла в огонь.

— Вы всегда так разговариваете в присутствии детей, — спросил он вызывающе, — или вашей подруги — я подразумеваю миссис Листер? Ей, пожалуй, покажется, что она живет с бандитом.

Эллисон еле сдерживался, а Стрейндж спокойно продолжал:

— Нет, вы не вызовете полицию и не убьете меня. Хватит и одной смерти. Управление не может платить всем пенсию.

Эллисон клюнул на удочку.

— Чего ты ему наболтала? — спросил он, повернувшись к любовнице.

— Ничего я не говорила, дорогой, — дернулась миссис Листер. — Ты ведь сам меня ни во что не посвящал, — взмолилась она. — Он хотел побеседовать о… а я… — тут она снова заплакала.

— Если у вас есть вопросы, так задавайте их мне, — заявил Эллисон, тыча себе в грудь пальцем.

— Очень немного. Мне нужно выяснить только одну странную деталь. И я подумал, что здесь мне помогут перед моим отъездом в Лондон. Не хочется, чтобы Дейнджерфилд беспокоил миссис Листер.

— Дейнджерфилд? — вскинулся Эллисон. — Какое до этого дело Дейнджерфилду?

— Последние месяцы я недаром собирал материал, — резко отрубил Стрейндж.

Эллисон игнорировал это замечание.

— Дейнджерфилд вам не поверит. Есть вещи, о которых вы знать не знаете.

— Я это недавно понял и не сидел сложа руки.

— У вас нет никаких шансов. Дейнджерфилд сразу разберется, чего вы добиваетесь.

Стрейндж понял, что его берут на пушку.

— Чего же, по-вашему?

Эллисон молчал, не утруждая себя ответом. Стрейндж направился к двери. Эллисон преградил ему путь.

— Не надо, — умоляла миссис Листер, опасаясь насилия.

Но ее любовник уже пошел на попятную. Он сделал попытку улыбнуться, придать своему лицу приятное выражение.

— Не судите неправильно, мистер Стрейндж. Я собирался предложить вам чашечку чая перед вашим возвращением в Лондон. Сара, солнышко, поставь чайник. Есть вещи, — продолжал он, увлекая Стрейнджа обратно в гостиную, — о которых вам следует знать перед вашей беседой с Дейнджерфилдом. — Они сели. Эллисон взял для себя простой стул. — Вы собираетесь поведать Дейнджерфилду о причинах убийства Листера, не так ли? — Он выкладывал все словно преступник, который решил явиться с повинной. Но Стрейнджу требовалось большее. Он хотел вернуться к истокам истории, которые, он знал, находятся здесь, в Челтнеме. В сгущающихся сумерках Стрейндж смотрел на Эллисона и воображал, как его преследуют мысли о смертельной опасности, которой он подвергается. Стрейндж понял, что Эллисон не может никому доверять и мучительно переживает это. Поэтому он пропустил мимо ушей вопрос Эллисона и сочувственно спросил, словно был посвящен во все обстоятельства.

— Давно это продолжается?

Эллисон знал, на что намекает Стрейндж.

— Откровенно говоря, Стрейндж, бывали деньки, когда я бога молил, чтобы заснуть. Хуже не придумаешь. Сна по-настоящему ни в одном глазу. Прокручивал в голове все с самого начала. — Он понизил голос. — Честно говоря, если бы не его жена Сара, я бы с вами теперь не разговаривал. Она меня поддержала. Странно, не правда ли? Жена Дика. Но она любит меня. Вы не поверите, но это так.

Стрейндж запротестовал. Профессия научила его понимать, что люди бывают верны по разным причинам.

— А как насчет Листера? — спросил он.

— Она его тоже любила. Вот в чем трагедия. Настоящего разрыва у них не было, просто расстались, когда он переехал в Лондон. Она намного его моложе. — Эллисон теперь говорил много суше.

На мгновение оба смущенно замолчали.

В комнату тихо вошла миссис Листер, наполнила чайник для заварки и удалилась.

— Она много знает? — спросил наконец Стрейндж.

— Не очень, — он казался сокрушенным. — Всю информацию даром отдаст.

— Но подозревает…

— Да. Самое трудное — ничего ей не говорить, хотя знаю, что она… — тут он беспомощно развел руками.

— И все это время вам ничего не сообщали? — отважился спросить Стрейндж.

— Рисковать не хотели, я ведь ненадежный, — с бешенством воскликнул Эллисон. — Конечно, ничего. Они никогда много не говорят, а теперь еще меньше.

Стрейндж понял, что Эллисон вроде Купера. Отчаявшийся человек, ждущий, но не получающий новостей на другом конце провода. Стрейндж сообразил, что нужно зайти с другого конца, иначе он не убедит Эллисона продолжать игру.

— Но внимание уделяют, — сказал Стрейндж, — ведь и за мной, по дороге к вам, следили! — Удар пришелся в цель.

— Нет, — ужаснулся Эллисон. — Где… Кто?.. — От страха у него заплетался язык.

— Если вы даже попросите меня уйти, — безжалостно продолжал Стрейндж, — Прис и прочие все равно захотят узнать у вас, что вы мне сообщили, и вряд ли поверят, если скажете — «ничего». Им известно, что я давно иду по этому следу и меня не удовлетворит ваше «ничего».

— Я вам не верю, — сказал Эллисон нерешительно.

— Достаточно выглянуть в окно.

Эллисон поднялся, подошел к оконному проему и отодвинул занавеску.

— На той стороне улицы, — подсказал Стрейндж, — видите, до чего они наглы.

Эллисон уселся опять на стул, сложив локти на коленях, и подался вперед, нервно хватая губами воздух. Он явно не знал, что говорить дальше.

— Самое лучшее для вас — рассказать по возможности все, чтобы мы вместе могли разобраться. Пока это остается тайной, вы не будете чувствовать себя в безопасности. Если замкнетесь в себе, кончите тем же, что и Листер.

Эллисон