«Итак, завершив свои дела, Ричард сразу же подумал о морском переходе [к Святой земле]; и, когда корабль был снаряжен, подул благоприятный ветер. …И тут пришла весть, что Акра скоро будет взята. Узнав об этом, король обратился с молитвой к Богу, чтобы город не сдали до его прибытия, „так как, – сказал он, – после столь длительной осады наша победа, если Богу будет угодно, должна быть коронована высшей славой“. Затем он поспешил взойти на борт одной из его лучших и самых больших галер в Фамагусте. И как всегда, не теряя времени, устремился вперед, хотя другие, даже лучше оснащенные галеры сопровождали его со всех сторон. Вспенивая воды, суда неслись вперед, и вскоре на горизонте показалась Святая земля Иерусалима. Первым они увидели крепость Маргат, затем была Тортоса на побережье, потом был Триполи, Нефин, Батрун, а вскоре показалась и Джебелат. Наконец, по эту сторону Сидона близ Бейрута они увидели вдали корабль с отборными воинами Саладина, собранными со всего его языческого царства, которые спешили на помощь осажденной Акре. Понимая, что они не могут напрямую плыть к Акре из-за находившихся поблизости христиан, сарацины подались немного назад, ожидая в море подходящего момента для быстрого захода в гавань. Ричард увидел этот корабль и, призвав к себе своего человека Петра де Барра, приказал грести к нему, чтобы узнать, кто его капитан. Кто-то сказал, что это судно принадлежит королю Франции, но Ричард, приблизившись к нему, не услышал ни одного французского слова, не увидел ни одного христианского знамени или хоругви. Подплыв еще ближе, он удивился необычному виду корабля и его величине. Ибо на нем были три высокие мачты, а по округлым бортам были развешаны шкуры зеленого и желтого цвета [шкуры обычно пропитывали уксусом для защиты деревянных бортов от греческого огня и нефти]. Судно имело прекрасную оснастку и, казалось, уже невозможно было представить ничего более совершенного…

По приказу короля галера начала преследовать незнакомое судно на самой высокой скорости. Его матросы внезапно достали луки и дротики и обстреляли экипаж галеры. Ричард немедленно приказал напасть на судно. Стрелы тучами поднимались с обеих сторон, и ход вражеского судна несколько замедлился. Его гребцы уже не столь часто работали веслами, а ветер еле дул. Все же наша галера, кружа вокруг противника, никак не могла найти подходящего момента для атаки. Настолько крепко и надежно было построено судно, а воины метали дротики без перерыва… Наши люди начали постепенно слабеть, они теряли силы, и они не могли представить, на что может в подобных обстоятельствах решиться отважный Ричард. Но он просто обратился к своим людям со следующими словами: „Как! Вы позволите этому судну уйти безнаказанно и в полной целости и сохранности? Тогда да падет позор на вас! После стольких одержанных вами побед неужели вы поддадитесь лености и отступите подобно трусам? Знаете ли вы, что в таком случае вы заслуживаете быть повешенным на виселице, то есть смерти, если только позволите врагу уйти“.

Услышав подобные слова, наши люди на галерах вынуждены были проявить доблесть, они прыгнули в море и, доплыв до вражеского корабля, закрепили намертво веревками руль, чтобы обездвижить его. Другие, проявив находчивость и храбрость, взобрались на борт, хватаясь за свисавшие канаты и снасти. Турки ждали нападения и изрубили моряков, кому отсекли руки и ноги, кому – голову, и выкинули обезображенные тела в море. Вид подобной расправы вдохнул отвагу в сердца других христиан… Те снова атаковали турок, не щадя никого, кто сопротивлялся.

Однако отчаяние придало туркам смелости, и они отбивались, как могли, продолжая калечить матросов с галеры, рубя им руки и головы. В результате страшного напряжения сил турок удалось оттеснить на нос корабля. Но к ним присоединились оставшиеся члены команды, поднявшиеся из трюма, и все они, встав единым строем, предпочли бы скорее с достоинством умереть, чем сдаться. Ведь здесь собрался цвет турецкого юношества, то были опытные и прекрасно вооруженные воины. Ожесточенный бой продолжился, и люди гибли с обеих сторон; наконец турки, смело бросившись вперед, заставили наших людей отступить и покинуть корабль. Матросы вернулись на свои галеры, продолжая наблюдать за противником и выбирая новое место атаки.

Тем временем король, осознавая грозившую его воинам опасность и понимая, что турецкое судно было невозможно взять на абордаж, не повредив имевшийся на его борту груз и запасы оружия, приказал всем галерам таранить вражеское судно. Галеры, отплыв немного назад и разогнавшись на веслах, нанесли решающий удар. Судно, получив пробоину, начало медленно уходить под воду; турки, пытаясь спастись, прыгали за борт, и они либо тонули, либо их добивали. Король, однако, пощадил 35 человек, а именно эмиров и искусных создателей осадных машин. Все остальные погибли, как и все военное снаряжение. [Следует заметить, что Баха ад-Дин признает гибель большого корабля из Бейрута с 650 воинами, различными припасами и осадными машинами на борту, но утверждает, что капитан намеренно принял решение затопить судно, чтобы оно не досталось врагу.]

Войди судно беспрепятственно в гавань Акры, христиане так бы и не взяли город. Так Бог наслал несчастье на неверных, в то время как христианам, веровавшим в него, Он послал помощь через короля Ричарда, постоянно одерживавшего в битвах победы…

После уничтожения вражеского корабля король Ричард с великой радостью поспешил к Акре, стремясь побыстрее туда добраться. Благодаря попутному ветру вечером следующего дня его флот бросил якорь у Тира. Рано утром он вновь поднял паруса, и прошло немного времени, как в поле его зрения попал Скандалион; затем, пройдя Казаль-Имберт, можно было уже увидеть вдали высокую башню Акры, а затем начали показываться и другие укрепления города.

Акра была тогда окружена отовсюду невиданным числом людей, представлявших все христианские нации, что только есть под небом. Это были отборные воины из христианских стран, привычные ко всем опасностям войны… За ними располагалось бесчисленное войско турок, чьи отряды заполнили все горы и долины, холмы и равнины. Шатры их были поставлены по всей округе. Наши люди могли видеть пару львов Саладина и львов его брата Сафадина и защитника язычества Такадина. Саладин внимательно наблюдал за морским побережьем и гаванями, не прекращая ни на минуту нападения, частые и ожесточенные, на христиан. Король Ричард заранее подсчитывал число своих врагов. И как только он вошел в гавань, король Франции вместе с предводителями своего войска, сеньорами и знатью радостно приветствовал его, поскольку они уже давно с нетерпением ждали его прибытия. Была суббота [8 июня] накануне дня памяти апостола Варнавы, в неделю Пятидесятницы, когда король Ричард вместе с соратниками подошел к Акре. Его прибытие было встречено всеми христианами с ликованием. Люди, сидя в лодках, выкрикивали поздравления и трубили громко в трубы. Он сошел на берег под ликующие клики собравшихся; и воцарилась великая радость, поскольку исполнились надежды всех народов…»

С наступлением лета Саладин снова занял свои позиции на холмах Эль-Аядийя (5 июня), откуда он совершал каждый день нападения на укрепления врага. Гарнизон находился в постоянном напряжении: приходилось ежедневно очищать ров от мертвых лошадей и трупов людей, которые сбрасывали в него франки; отбивать приступы и разрушать осадные машины. Все это крайне изнуряло сарацин. Саладин, со своей стороны, поставил целью постоянно совершать атаки на земляные укрепления противника, беспокоя его ночью и днем, чтобы облегчить положение гарнизона.