Наконец все турки оставили Акру. [Подобное утверждение явно ошибочно. Жители города стали пленниками, точнее, заложниками. Это давало гарантию христианам, что договор будет выполнен.] Христиане вступали в город, испытывая радость и ликование, прославляли Бога громкими голосами и благодарили Его за то, что Он смилостивился над ними и принес спасение Своему народу. И вознеслись знамена и гербы королей над стенами и башнями; а сам город со всем, что в нем было, – припасами и оружием, был поделен между монархами. Подсчитали они и пленников и также поделили между собой. Королю Франции достался знатный вельможа Каракойс и много разного люда; королю Англии – Месток и гораздо больше всякого иного народа. Кроме того, король Франции получил прекрасный дворец тамплиеров со всеми прилегающими строениями, королевский дворец получил король Ричард, который он предоставил двум королевам вместе со всеми их фрейлинами и слугами. Так каждый король получил свою часть замиренного города, в то время как войско расположилось повсюду, наслаждаясь отдыхом после столь долгой и утомительной осады».

Капитуляция Акры стала неожиданностью для Саладина, но он был еще больше разгневан ее условиями, о которых договорились за его спиной, чем самим фактом сдачи. Он прекрасно сознавал, что город больше не в состоянии сопротивляться, что его войско не сможет ни пробиться через земляные укрепления противника, ни заставить выйти на битву в поле. Пока Саладин имел дело с Ги де Лузиньяном и палестинскими франками, он никогда не задумывался о перемирии, но прибытие королей Франции и Англии изменило ситуацию, и султан приготовился к переговорам. Однако первым проявил инициативу король Ричард I Львиное Сердце. Как только он высадился, то сразу послал гонца с предложением о личной встрече. Это было характерно для его открытой натуры воина – встретиться лицом к лицу с человеком, о храбрости и великодушии которого было хорошо известно и в христианском лагере. Но Саладин отклонил предложение о встрече; не подобает двум правителям, находящимся в состоянии войны друг с другом, встречаться в дружеской обстановке, пока не начаты переговоры о мире. Возможно, он опасался, что переговоры могут пойти в нежелательном направлении в присутствии столь известного героя с рыцарскими манерами, о подвигах которого много говорили. А может, это был пробный шар для начала разговора о мире.

Другие послы прибыли из английского лагеря во время болезни короля. Была достигнута договоренность о встрече между Ричардом I и аль-Адилем. Она должна была состояться посередине равнины между двумя лагерями, но была отложена из-за болезни короля. Посол и брат султана обменялись любезными фразами по поводу предназначавшегося Саладину подарка Ричарда I Львиное Сердце – нескольких соколов, в обмен на которых последний надеялся получить свежей дичи. И каждый пытался понять, на что намекает его собеседник. 1 июля сам Саладин принял королевского посла и его переводчика. «Все эти разговоры, – признается Баха ад-Дин, – имели целью выяснить наши намерения, наши сильные и слабые места». Вряд ли переговоры могли привести к тому, что франки прекратили обстрел города на три дня. Послы пришли повторно 4 июля; и Великий магистр рыцарей ордена Святого Иоанна собирался лично прийти на следующий день вести переговоры о мире. Но вместо него прибыли три посла, целый час совещались с аль-Адилем, но так ничего и не решили. 6 июля состоялась еще одна встреча, но требования христиан были слишком жесткими. Саладин угрожал франкам начать боевые действия, если те не будут более умеренными в своих требованиях. Однако вплоть до 11 июля «они продолжали настаивать на своем и не соглашались на мир и капитуляцию горожан. Они требовали прежде освобождения всех находившихся в руках мусульман пленных и возвращения им прибрежных городов. Было предложено (с нашей стороны) сдать город со всеми горожанами и всем его имуществом, даровав свободу только его защитникам, но они не согласились на это. Мы предложили также вернуть Крест Распятия, но они не согласились и на это».

На следующий день пришло известие, что гарнизон капитулировал на следующих условиях: 1) Акра сдавалась, со всеми своими кораблями, запасами и военным снаряжением; 2) франкам выплачивалось 200 тысяч золотых монет; 3) освобождалось 1500 пленных вместе со 100 знатными людьми; 4) возвращался Истинный Крест; 5) 4 тысячи золотых монет выплачивались маркизу Монферратскому. При выполнении этих условий жителям позволялось свободно уйти, взяв с собой свои семьи и все, что они могли унести.

Подобные условия, естественно, были позорны для султана, все еще командующего сильной армией, который не проиграл ни одной битвы после разгрома при Рамле четырнадцать лет назад. Условия были оговорены полководцами Саладина, и он не отверг их, но это было самое впечатляющее отступление, которое он когда-либо пережил, и он не скрывал своего глубокого огорчения. Теперь, когда отпала необходимость защищать город, султан повел свое войско к Шафрааму (Шефараму), где ожидал прибытия уполномоченных для заключения унизительного соглашения. Нарочные курсировали между двумя лагерями и посещали Дамаск, составляя полные списки пленных, и готовились к заключению постоянного договора о мире. Прошел месяц, в течение которого передовые посты двух армий не всегда проявляли дружелюбие друг к другу, и даже однажды дошло дело до открытого столкновения, когда франков отогнали к их позициям. Тем временем между Ричардом I Львиное Сердце и Филиппом II Августом снова вспыхнули прежние разногласия; король Франции лежал в лихорадке, которая недавно унесла графа Фландрского; и он использовал это событие как предлог, чтобы оставить крестоносцев и вернуться домой, что вызвало «замешательство в Нормандии». Но даже если, говоря словами короля Ричарда I, Филипп II поступил «против воли Господа, нанеся бесчестие своему королевству, и так позорно не сдержал своей клятвы», по крайней мере, он оставил после себя большую часть своей армии под командованием герцога Бургундского, который продолжил участие французов в крестовом походе. Французы, однако, были слабым звеном, а не источником силы, поскольку они постоянно поступали противно воле английского короля. На подобные действия их также подстрекал Конрад Монферратский, который отправился в Тир 1 августа после того, как он понял, что его планы получить корону Иерусалимского королевства не имеют никакой поддержки со стороны Ричарда I.

«В то время как король Франции спешил вернуться в свою страну, король Ричард I приступил к восстановлению городских стен, укреплял их и надстраивал. Он сам наблюдал, как идут работы, подбадривал строителей и каменщиков, как будто его единственной целью было обрести наследие Господне. Король ожидал окончания оговоренного условиями перемирия, срока между ним и турками, одновременно продолжая собирать осадные машины и готовить обозы, чтобы вывезти их из-под города. После того как возвращение Святого Креста и передача пленных были задержаны на три месяца [sic], чтобы выяснить, держит ли Саладин свое слово, при том, что сарацины вновь попросили дать им время, христиане начали расспрашивать, когда же прибудет Крест. Одни говорили: „Крест уже прибыл!“ Другие утверждали: „Его видели в сарацинском войске“. Но все это было неправдой, Саладин вовсе не собирался его возвращать. Он даже не собирался говорить о судьбе заложников, надеясь, что, пока они в его руках, он сможет выговорить для себя лучшие условия. И все время он часто слал дары и послов, надеясь затянуть время в длинных и пустых переговорах».