– Серый, я не понял! – начал по-хозяйски повышать голос Проперухин.

– Счас поймешь, идиот! Этот фраер на алдошинском автобусе подъехал, со стороны города. С Кротом о чем-то побазарили. Потом Крот с Алдошиным куда-то пошли в кусты, а этот битюг дорогу перегородил и пошел к работягам в бытовку. И возле машин чего-то задержался – никак, колеса проткнул, мерин? – Серый снова сильно ткнул Егора стволом в область почек. – Потом алкашню твою запер в вагончике и сюда направился. Верно я толкую, «председатель»? А ну-ка, адрес своей конторы в поселке назови, функционер! Ну!

Егору «спектакль» уже изрядно надоел. Да и время поджимало – неизвестно, насколько Семену на шоссе удастся задержать «лягашей». Он слегка согнул ноги в коленях, словно от боли, громко охнул – и распрямился как пружина. Выполняя что-то вроде балетного фуэте, он успел еще усмешливо подумать, что недаром этот Серый про балет упоминал…

Левая нога Егора с силой лошадиного копыта ударила Серого в руку, и карабин с треском отлетел в сторону. Едва она коснулась пола, как в воздух взлетела правая нога, и грубиян Серый, взмыв в воздух, обрушился на стол и Проперухина, смешался с ним в клубок и скрылся в туче пыли и каких-то бумаг.

Егор снял пиджак, заботливо осмотрел его тыльную часть – не оставил ли ствол карабина следов на шелковистой ткани? Углядев пару выдернутых ниток, укоризненно покачал головой. Шагнув вперед, отшвырнул обломки стола, за которым ворочались поверженные противники. Гадливо улыбаясь, основательно засунул Проперухину в ноздри указательный и средний палец, поднял с пола, прислонил к стене:

– Пацан где, судорога худая?

Вцепившись обеими руками в ладонь «шкафа», Виктор, подвывая, пытался освободить нос от нестерпимой боли.

– Выше подыму сейчас! – предупредил Егор. – Пацан где?

– В галоце, в галоце! Отпусти, больно же! – прогундел Проперухин, показывая рукой куда-то на улицу.

– К логопеду запишись, обмылок! – посоветовал Егор. – С дикцией у тебя что-то неладно! В колодце, что ли? Веди, Сусанин!

Вынув пальцы из проперухинского носа, Егор вытер их о противника, легонько хлопнул его по ушам так, что Виктор присел.

Егор подхватил с полу карабин, прикрикнул:

– Веди, говорю, а то в другую дырку сейчас тебе ствол засуну, на «кукане» пойдешь!

Спотыкаясь и с ужасом поглядывая на «шкафа», Семенов выбрался из вагончика и показал рукой на бетонное кольцо, прикрытое колесом от грузовика. Егор сбросил колесо, заглянул вниз: примерно на четырехметровой глубине он увидел мальчишескую фигурку, скорчившуюся на каком-то ящике.

– Ну, Проперухин не своей смертью помереть тебе, – покачал головой Егор. – Целый пацан-то? Как спускал туда? Лестница? Тащи ее сюда, лошак. Да поживее, пока не взбодрил тебя!

Перегнувшись вниз, Егор спросил:

– Пацан, как тебя? Кирилл, что ли? Руки-ноги целы? Сам сможешь подняться?

Тот только молча кивнул.

– Ну, выбирайся! – Егор опустил вниз узкую лестницу. – Давай-давай, дядю не бойся! Дядя сейчас смирный, как бычий цепень в горшке! Он сейчас соображает – как сам в колодец определяться будет – ногами или вниз головой, без лестницы!

Балагуря для поддержки духа мальчишки, Егор не забывал посматривать по сторонам. Подхватив Кирилла, поставил его рядом с собой, ощупал плечи, бока, ноги.

– Так что, Кирилл, с дядей-то делать будем? Обижал он тебя, нет?

– Нет, уши драл только…

– Ну, это до свадьбы заживает обычно, – улыбнувшись мальчишке, Егор повернулся к Проперухину. – Ну-ка, не дай дураком помереть, скажи! Любопытный я очень: ну, украл ты пацана. А как хотел лапки-то на клад наложить свои пакостные? Отец-то его ведь сдал уже все заказчику!

Проперухин молчал, угрюмо размазывая по лицу кровь из разорванных ноздрей.

– Проперухин ты и есть Проперухин, – вздохнул Егор. – Всю жизнь пропираешься. Ладно, прыгай в колодец сам! Помогать не стану. И запомни, обмылок: сюда скоро товарищи из полиции подъехать обещались. Не вздумай им мой словесный портрет обрисовать! Или на очной ставке, не дай бог если встретимся, опознать! Я ведь потом тебя из-под любых нар выковыряю! Веришь? Ну, сигай!

Обняв Кирилла за плечи, Егор направился к дороге.

Алдошин кинулся к сыну. Обнимал, тряс за плечи, целовал и успокаивал. Егор откатил дверь автобуса, одобрительно осмотрел десантный пулемет. Вынул телефон, набрал номер:

– Семен, ты? Можешь говорить? Ну, у нас тут полный ажур, так что служивых можешь больше не задерживать… Ага, все в норме. Меня Миша до моста подвезет, а ты там подхватишь. Лады? «Тундру»-то сильно изуродовал? На ходу машинка? Ладно, прорвемся!

Отключился, сунул пулемет Кроту в руки.

– Держи свой раритет, бизнесмен! Не пригодился, как видишь! И дуй давай отсюда, товарищи лягавые скоро понаедут! Парни, поехали!

Самсонов уже и сам не помнил, когда в последний раз он спал нормально, по-людски – с вечера и до утра. Мешал уже выработавшийся джетлаг – красивое, хлесткое на слух английское слово, услышанное Абвером от приглашенного для консультации неврологического светила. Слово, однако, обозначало мерзкий сбой биологического цикла человека из-за частных смен часовых поясов.

Медицинское светило пространно рассуждало на эту тему в течение получаса, давало нудные и малореальные рекомендации типа постараться спасть в полетах, либо отдавать предпочтение полетам в меридианальном направлении, нежели в перпендикулярных меридианам направлениях. Сунув светилу причитающийся ему конверт с гонораром, Абвер закрыл за ним дверь и с облегчением плюхнулся в глубокое кресло, поближе к квадратной бутылке с напитком цвета янтарного меда.

Да что все эти доктора понимают в состоянии человека, живущего в состоянии постоянно натянутой струны! Причем натяжение этой внутренней струны должно соответствовать выбранной самим человеком чистоте его жизненной ноты. В любом часовом поясе! Расслабишься, сфальшивишь – что ж, здоровый сон, может, и обретешь. Но потеряешь гораздо большее.

Скоро, очень скоро он покончит и с джетлагом и со всеми прочими десинхронизациями в своем организме. Надо только взять себя в руки и пережить «фазу окукливания», как он сам ее определил. Обрубить все связи, все знакомства, включая даже самые полезные. Выждать положенное время в темном и тесном коконе – с тем, чтобы в один прекрасный день разодрать мерзкую оболочку и выпорхнуть из него в новом мире, с новыми знакомствами и связями. И конечно, с новым избранным ритмом жизни. Неторопливым и биологически – хе-хе! – сбалансированным.

Из всего нынешнего окружения терять Семена было жальче всего. Больше пяти лет он был надежной опорой и доверенным помощником. Абвер свыкся с ним, он доверял ему – настолько, насколько само понятие доверия определяет границы человеческих отношений. Он несколько раз ловил себя на мысли о том, что не нарушить ли «законы жанра»? Не захватить ли с собой в новый мир этого непритязательного мужичка? Ведь как бы там ни было, но телохранители и помощники потребуются и там, в новом мире… Пока еще найдешь нового, пока определить – стоит ли новый человечек твоего доверия?