Клуб «Голубое сердце» в прошлой жизни был кинотеатром с несколькими залами, а потом кровососы превратили его в место жарких свиданий с клыкастыми звездами первой величины. Над входом высились двухфутовые серебряные буквы, а обе «О» в слове «Голубое» заменяла жутковатая эмблема клуба — голубое неоновое сердце, которое билось, как живое. Выше, во весь фасад, соорудили огромный экран — недавно, уже после моего последнего визита, — и на нем крупным планом красовался Бобби в фирменном образе мистера Марта — сексуальный прищур и капризно выгнутые губы. Поперек его лица побежала кроваво-красная строка: «Назначь мистеру Марту свидание в Звездной гостиной в Хеллоуин!» — а потом ее перекрыла печать: «Все билеты проданы». Картинка поменялась — теперь на экране была дюжина копий Белы Лугоши в полном вечернем облачении под медленно вращающимся зеркальным шаром: «„Укус на память" представляет! Встречайте Хеллоуин на балу у Барона! Билеты в наличии!»

— Не шибко веселая компания для бала, — заметила я, обернувшись к Малику.

Он глядел на вход. Вокруг него все замерло — словно и его самого здесь не было, словно его и не существовало.

— Эй, Малик, очнись! — Я помахала рукой у него перед лицом.

Легкая морщинка у него между бровей стала глубже.

— Женевьева, сейчас нам нужно будет туда войти.

— Что? — От страха у меня перехватило горло. — Погоди, я думала, ты хочешь, чтобы я сначала превратилась в Розу!

— В клубе есть отдельные кабинеты. — Малик подхватил меня под локоть и повлек к входу.

Я попыталась высвободить руку.

— Стой! Мне надо будет во что-то одеться — рубашка еще налезет, но в эти джинсы Розе нипочем не втиснуться! — Я похлопала себя по бедру.

— В клубе найдется множество костюмов, Женевьева, тебе будет из чего выбрать.

Каких таких костюмов? Он что, шутит? Я отмахнулась от этой мысли.

— Там же гоблины! — возразила я. — Ты забыл, что они чуют Очарование? Это же все равно что проорать в рупор, что ты привел в главный вампирский клуб меня — сиду!

— Влиять на мысли гоблинов я не в состоянии, зато могу замаскировать их реакцию на тебя. — Малик в который уже раз оглядел меня с ног до головы. — Ты не хочешь этого делать, да, Женевьева?

— Как это? — удивилась я. — Я же сказала, что согласна.

— Ты нас задерживаешь.

— Нет, просто я стараюсь кое-что предусмотреть… — В голове стало пусто: Малик поднял руку и нежно погладил меня по щеке, потом взял за подбородок.

— Пусть мне и не нравится твое нынешнее обличье… — Он пропустил сквозь пальцы мой длинный блондинистый хвост, потом свободно намотал его на руку. В ответ на его прикосновение магия так и вспыхнула, по телу у меня побежали мурашки. — Однако оно позволит мне легче затуманивать чужие мысли. Никто не узнает, что ты сида. Кроме того, лучше, чтобы Роза появилась не слишком рано, — мягко добавил он, а затем наклонил голову и поцеловал меня.

Губы у него были холодные, и холод передался мне, заглушил легкую пульсирующую боль от предыдущего укуса, скользнул в горло, словно ледяная вода знойным летним днем. Малик выпрямился и улыбнулся мне.

Я весело улыбнулась в ответ — мне так хотелось еще раз поцеловать его, еще раз ощутить этот вкус.

Он взял меня за руку и переплел прохладные пальцы с моими:

— Идем, Женевьева, и сделаем это вместе.

Я поморгала, увидев свое отражение в огромных черных очках крошечного гоблина-билетера, примостившегося на высоком табурете за кассой в «Голубом сердце».

Его волосы, выкрашенные в голубой цвет, торчали над головой спиралью, словно рог единорога.

— Ваш пропуск, мисс, — бодро сказал он, схватил меня за руку и украсил тыльную сторону ладони печатью в виде голубого сердечка размером с фунтовую монету. — Праздник скоро начнется.

Я снова поморгала. Теперь я стояла рядом с Маликом посреди фойе, в центре пустого круга. Огляделась с отстраненным интересом. Был субботний вечер, и народу набежало полным-полно. Люди выстроились перед полукругом билетных касс в длинные очереди, дожидаясь, когда и им поставят печати-пропуски, еще одна очередь с набитыми корзинами протянулась у кассы в сувенирном магазинчике, разукрашенном тыквами и летучими мышами. Но гуще всего была толпа у бара «Голубая жилка», где, судя по всему, напитком дня служило густое темно-красное слизистое пойло с оранжевыми прожилками и завлекательным названием «Коктейль „Аорта" с сиропом „Страшилка"». А напротив гардероба я приметила еще одно нововведение: киоск, к которому тоже тянулась очередь, но покороче, под вывеской «Мистер Нэш, специалист по зубным имплантам и коронкам. Клыки на одну ночь или на веки вечные. Специальное предложение к Хеллоуину!» В очереди приходилось стоять даже тем, кто уже выложил денежки. Очередь змеилась между голубыми бархатными шнурами, взволнованно щебеча и дожидаясь, когда же можно будет войти в святая святых клуба через двустворчатые двери. Вглядевшись в толпу, я обнаружила, что некоторые гости желали сфотографироваться на память либо с клыкастым молоденьким вампирчиком, обнажившим мускулистый торс, либо с Невестой Дракулы в прозрачном платьице и с черными кругами вокруг глаз.

При таких темпах вампирские фанаты быстро истекут своими денежками в перекормленные банковские счета кровососов. Похоже, рекламная кампания «Золоченый гроб» окупается с лихвой, и не только кровью.

Рядом шевельнулся Малик, напомнив мне, как я сюда попала, — скорее даже о том, что я на самом деле плохо понимала, как я сюда попала. Я опустила глаза, увидела наши переплетенные пальцы и выдернула руку.

— Хватит уже дурить меня своими фортелями! — прошипела я сквозь стиснутые зубы. — Говорю тебе, у меня от этого нервы ни к черту! И почему, интересно, Розе еще нельзя показываться?

— Потом, Женевьева, — устало отозвался он, оглядываясь в поисках кого-то или чего-то. — Если мы хотим сегодня решить обе задачи — и эту, и твои проблемы с полицией, — время не ждет.

Я покосилась на него. Он весь побелел, голубые вены под челюстью стали ярче и заметнее.

— Что с тобой? Ты выглядишь хуже, чем пять минут назад.

— Люди, — пробормотал он, и на лице его мелькнуло странное выражение — едва ли не паника. — Оказалось, мне труднее не обращать на них внимания…

Мне стало не по себе, я прищурилась:

— Ты голоден, я понимаю, но ты же ехал со мной в такси, и ничего!

— Ты — другое дело, Женевьева. — Глаза его потемнели. — Ты — не пища, не то что эти.

— Малик аль-Хан! — воскликнул женский голос чуть ли не над самым моим ухом. — Где она, Малик? Ты говорил мне, что доставишь ее сюда сегодня! Зрители в сборе, если им придется ждать представления, они потребуют объяснений!

— «Она»? — спросила я, подняв бровь. — Что это за «она»?

«Женевьева, прошу тебя, держи меня за руку, — настойчиво и повелительно произнес Малик у меня в голове. — И не отпускай. При телесном контакте нам будет легче ее обмануть. Она имеет в виду не тебя».