«Объединение валют было неверным. Народное хозяйство ГДР не осилило объединения. Индустриальная основа Восточной Германии была разрушена. Я могу сказать, что решающим является тот вопрос, как происходит объединение, и в меньшей, в каком темпе… И конечно, было бы разумнее сделать из этого обдуманный процесс. Федеральное правительство и Гельмут Коль всегда заявляли, что имелся очень короткий временной отрезок, в который можно было осуществить объединение. Это, конечно, полная глупость. Михаил Горбачев не собирался препятствовать процессу объединения Германии, а после него уж тем более никто не собирался препятствовать»[270].

«М.С. просит Коля срочно помочь — заставить банки открыть кредит, а также дать деньги вперед под заклад военного имущества, оставляемого нашими уходящими из Германии войсками»[271].

«Когда и если тебе нужны… государственные политически мотивированные кредиты, ты должен понимать, что речь идет о политике. По тем временам такие кредиты можно было получить только у западных демократий. У них есть свои представления о нормах поведения стран, которые нуждаются в их финансовой поддержке. Советская империя в Восточной Европе базировалась на общем убеждении в том, что мы можем применить и готовы применить столько силы, сколько нужно, чтобы сохранить у власти действующий коммунистический режим… А, собственно, что это значит? А это значит для режима, который весь основан на вере в то, что власти способны и готовы применить столько насилия, сколько надо для того, чтобы сохранить контрольное положение в стране, это значит одно, это требование того, чтобы режим сам себя распустил»[272].

«Экономическая цена, которую заплатил Запад за отказ СССР от контроля над Восточной Европой, оказалась невысокой. Кредиты и гранты ФРГ за согласие на объединение Германии, итальянские связанные кредиты, американские зерновые кредиты — это, если вспомнить о цене вопроса, немного»[273]

«Если бы холодная война не прекратилась, случилась бы Третья мировая… Мы спасли мир. Не скажу, что я сделал это в одиночку, но моя роль была одной из самых важных…

…Я был одним из самых горячих сторонников американской политики. Когда им была нужна моя поддержка в Ираке, я дал им ее. А что случилось здесь — для меня необъяснимо»[274]

«Я считаю, что развал Советского Союза не был предопределен. Я ожидал распада Советского блока, глобальной советской системы, а то, что развалилась страна, не считал предопределенным»[275].

«Я был убежден, что Советский блок распадется и, в конечном счете, коммунизм приведет к краху Советского Союза. Я и писал об этом, и, будучи в составе правительства, старался способствовать этому. Таким образом, моя позиция очень отличается от позиции Генри — и экзистенциально, и нормативно. Я рад, что это прояснилось»[276].

«Анализ причин развала Советского Союза вне контекста американской политики напоминает расследование по делу о внезапной, неожиданной и таинственной смерти, где не берется во внимание возможность убийства и даже не делается попытка изучить обстоятельства данной смерти. Но даже если жертва была больна неизлечимой болезнью, следователь обязан изучить все возможное»[277]

«Наступает время, когда капля нефти значит для государства и народа столько же, сколько катя крови»[278].