Играла музыка, с лотков продавали еду, люди пели и танцевали, и впервые Саре понравился этот мир, который она имела возможность рассмотреть поближе за прошедшую неделю.

– Так, значит, будут не только грязные собаки на веревках? – поинтересовалась Сара.

– Нет, не только, – ответила Ромашка, почувствовав непонятно откуда взявшееся напряжение.

Саре казалось, что если Ромашка собирается стать комиком, то с ней будет весело, и она была шокирована, обнаружив полную этому противоположность. Ромашка была сродни пароварке, выпускающей периодически струйки пара под давлением и часто на грани взрыва. Сара знала все о ее легендарном предменструальном синдроме, и почему Чарли не мог завести собаку, хотя очень хотел. Ромашка объяснила, что собака получала бы пинков ежемесячно, и когда Чарли вспоминал, как она обращается с ним, то был рад тому, что у них нет пса, поскольку его несчастная задница давно бы стала вогнутой.

Чарли и Ромашка болтали, когда Сара внезапно спросила:

– Эй, а это случайно не Марта с Тедом, с… э… как его теперь зовут?

– Не знаю, – ответила Ромашка. – Эй! Марта!

Марта, увидев по телевизору в новостях сообщение о намечающейся демонстрации, была уверена, что Ромашка и Чарли там тоже будут и наверняка прихватят с собой Сару.

Это была бы прекрасная возможность сообщить им новое имя ребенка. Тед согласился, хотя и не очень обрадовался, а уж когда увидел множество потрепанных хиппи, то часть его, хотя он и списал это на возраст, пожалела сидящих в минивэнах в ожидании нового Армагеддона прыщавых и желторотых копов. Марта, Сара и Ромашка поцеловались и обнялись. Впервые за много дней они были вместе. Народ прибывал, и становилось шумно, так что вышеозначенный ритуал нужно было совершить, пока они еще могли слышать друг друга. Марта достала ребенка из коляски и держала его перед собой, как трофей, что пришлось ему не по душе:

– Как вы знаете, мы не могли согласиться при выборе имени. Тед хотел назвать его в честь отца Мелвином, я хотела дать ему имя Джуд. Мы решили пойти на компромисс, и разрешите представить… театральная пауза… Джелвин!

За этим заявлением последовала тишина. Практически все демонстранты стояли с открытыми в ужасе ртами. «Черт возьми, это намного хуже Иисуса», – подумала Ромашка.

– Шутка, – сказал Тед. – Его зовут Джон.

Присутствующие дружно вздохнули с облегчением, хотя Ромашка всерьез опасалась, что Марта отколет очередную глупость, дав ему второе имя «Креститель», но нет, это был старый добрый Джон без закидонов. «Только вот вопрос о том, что Тед владелец стрип-клуба в Сохо, пока еще никто не поднимал», – вспомнила Ромашка, хотя не знала, стоит ли его озвучивать.

– Как ты считаешь? – спросила она Сару. – Вывести его на чистую воду?

– В смысле, спросить его насчет работы? – поинтересовалась Сара – Я, может, тоже к нему попрошусь – мне жутко наскучила должность телефонистки.

Ромашка уставилась в пропасть, разделяющую ее и Сару в социальном, культурном, да и во всех других смыслах.

– Я не это имела в виду, Сара. Я имела в виду насколько неприемлемо, с точки зрения женщин, существование таких клубов.

– Да расслабься ты, – отмахнулась Сара. – Людям давно плевать на такого рода дерьмо.

«Возможно, им также наплевать на домашнее насилие», – подумала Ромашка, но вслух сказала:

– Тогда им, черт побери, следовало бы, и меня тошнит от этого.

– Эй, старуха сварливая, – одернула ее Сара.

– Ладно, – извинилась Ромашка. – Проехали. – И она замолчала, потому что ей не хотелось ссориться с Тедом в такой солнечный день, когда вокруг столько единомышленников-демонстрантов. К сожалению, это продлилось недолго.

Они стояли и трепались, когда «снаряд» вдруг ударил Ромашку по затылку («снаряд» на языке демонстрантов означал любой предмет, больше и тяжелее батончика «Сникерс»).

– Ай, – вздрогнула Ромашка и посмотрела на «снаряд». Это была четверть кирпича и она подивилась, как это он ее не вырубил. Кажется, он прилетел со стороны полиции.

– Полиция что-то затевает! – обратилась она к Чарли, пытаясь перекричать музыку.

– Ясно, – крикнул в ответ Чарли. – Им это с рук не сойдет! – И он начал проталкиваться сквозь толпу в сторону беспорядочно стоящих полицейских вместе с другими мужчинами, одетыми в точно такую же униформу, что и Чарли.

– Не наделай глупостей! – бросила Ромашка в спину быстро удаляющегося Чарли, но это было все равно что кричать вслед коту, чтобы он оставил мышей в покое.

До Теда внезапно дошло, что его ребенок и Марта вот-вот окажутся в эпицентре бунта, и он сказал:

– Пожалуй, нам пора.

Марта, забывшая временно, что она недавно родила, хотела остаться и посмотреть, что будет дальше, и назвала его «обломщиком».

– Пошли отсюда, – приказал он. Но было слишком поздно. Волнение быстро распространилось, и пути к отступлению были отрезаны, так как полиция окружила группу, которую они считали потенциально опасной и, словно овчарки, пасущие стадо овец, пытались загнать людей на соседнюю улицу, где их было бы легче контролировать.

Марта увидела, как некоторые атакуют «Макдоналдс», и указала на них пальцем:

– Глянь на этих придурков, – сказала она – Жрать хочется, сил нет.

– Они сражаются с влиянием глобального капитализма, – объяснила Ромашка.

– За последние несколько лет там стали намного хуже кормить. Может, им об этом сказать? – прокомментировала Сара.

– Пойдем отсюда, Марта, – сказал Тед, пытаясь протолкнуться и выйти из толпы демонстрантов. Тед был крупным мужчиной, и народ старался не вставать у него на пути. За ним, как корабли за ледоколом, шли Марта, Сара и Ромашка. Морщась от запаха немытых тел и дешевой парфюмерии, тычков и проклятий, они наконец добрались до края.

– Пропусти нас, приятель, – обратился Тед к полицейскому, загородившему ему дорогу. – У меня тут семья, и я беспокоюсь, как бы они не пострадали.

– Раньше надо было думать, – ответил коп, – стойте, где стоите.

– Да ладно тебе, – сказал Тед. – Мы тут вообще случайно.

– Выпустите нас, пожалуйста, – попросила Марта. – Я очень хочу писать и сейчас упаду в обморок.

– Заткнись, шлюха, – сказал коп.

Это было последней каплей, и кулак Теда врезался в морду копа. Через секунду полисмен валялся на земле без каски, с разъяренным сквозь толпу в сторону беспорядочно стоящих полицейских вместе с другими мужчинами, одетыми в точно такую же униформу, что и Чарли.

– Не наделай глупостей! – бросила Ромашка в спину быстро удаляющегося Чарли, но это было все равно что кричать вслед коту, чтобы он оставил мышей в покое.

До Теда внезапно дошло, что его ребенок и Марта вот-вот окажутся в эпицентре бунта, и он сказал: