Впрочем, тот и сам понял, что глупость сморозил.

– Делагарди вас порвет в клочья!

– Попытается. Безусловно. Вы подали ему весточку?

– Еще вчера шесть голубей отправил.

Мужчины переглянулись.

– А мы сколько перехватили?

– Четырех.

– Сокольничьих выругать, чтобы запомнили. Расслабились тут, – ругнулся Алексей. – Привыкли по охотам скакать!

– Значит, – продолжил Иван, – сейчас Делагарди знает, что мы подошли к Нарве и окапываемся под ней.

Фон Фонкен помедлил, но кивнул. Чего уж теперь…

– Отлично. Пока он получит донесение о нашей победе, пока соберется, пока выступит…

– Мы можем подобрать место, где его бить.

Алексей задумался над картой.

Иван привычно принялся просматривать документы, относящиеся к хозяйству крепости, расспрашивая коменданта о бытовых вопросах. Казна, склады, гарнизон, купцы, дела крепости, что надо ремонтировать, что простоит, запасы, провизия, боеприпасы…

Комендант отвечал, понимая, что с ним сейчас еще по-хорошему. А могли и на дыбу кинуть, и ремней из спины нарезать. По-простому, по-походному.

Алексей думал над картой. И когда коменданта увели, наконец усмехнулся.

– Кажется, я нашел отличное место для встречи с Делагарди.

– Какое?

– Вот тут, неподалеку от Ревеля, есть отличная местность. Холмы, болото…

– Хочешь его туда заманить?

– Почему бы и нет? Нужна победа малой кровью – и быстро. Меня еще дома невеста ждет…

– Которую ты у Карла отбил.

– Не исключаю, что он за это будет благодарен.

– Может, ему замену предложить?

Алексей задумался.

– Катька? Или Машка? Почему нет… Надо Соне отписать.

– Я напишу.

Иван не знал о планах Софьи, иначе точно бы сказал что-нибудь про мужа и жену – одну сатану. Но надо ж пристраивать девчонок?

Надо!

Не за бояр – за королей, между прочим. А что не по великой любви – пусть еще спасибо скажут, что пристроили. При Алексее Михайловиче такое и вообразить нельзя было.

* * *

– Ванечка, ты понял. Пиши.

– Понял я все, Сонюшка. Обещаю…

Провожали царевича всем миром. Научным. Университет, то есть его зародыш, собрался в полном составе. Сэр Исак (сейчас уже, кстати, боярин, царем Алексеем Алексеевичем жалованный) не мог сдержать слез. Даже ехидный Галлей смотрел куда-то в сторону и старался слишком откровенно не шмыгать носом.

Про теток, мамок, нянек, сестер и говорить-то не стоило. Пусть не навсегда, пусть вернется, а все равно – другая страна, другой мир…

Сохранит ли мальчишка себя?

Веру, душу, преданность родине? И тех, кто поопытнее, ломали.

Софья, конечно, подстраховалась почти дюжиной людей в свите брата (знал он только о четырех), ну так ведь и играть не против глупцов. Один Педру чего стоит!

Но выбор сделан, подарки погружены, предварительные договоренности подписаны, бояре проинструктированы, священники тоже… крестины не грех, пусть даже в католичество. Все равно Ваня останется православным, сколько бы над ним ни махали библиями католики. Вот иезуитов поберечься стоит, но и то – не веры, а интриг.

А еще как там с доном Хуаном?

Из Испании пришла весточка, что дело сделано, но когда он окажется в Крыму? И окажется ли? Доверься туркам… Но теперь уж будь что будет.

Выживет – неплохо.

Умрет? От этого ничего не изменится.

Доплывет до Крыма? Воспользуемся.

Не доплывет? Тоже воспользуемся.

Если вернется в Испанию, найдется кому ему на уши присесть, сам же восстание и поднимет.

Софья понимала, что планов должно быть несколько. Тогда, и только тогда они увенчаются успехом. Не один, так другой, не третий – так четвертый. И каждый надо быть готовой осуществлять.

Время? Силы? Нервы на подготовку?

Плевать! Зато она получит все, что нужно.

Последний раз обнять брата, еще раз напомнить про своих людей – и только пыль столбом.

Софья не заметила, что крестит ему вслед дорогу привычным благословляющим жестом. Сколько ни играй чужими жизнями, а все же любишь, привязываешься, привыкаешь заботиться, чувствуешь себя ответственной…

Как сложно принять, что твой младший братик уже вырос!

* * *

Пели рога, развевались знамена…

Султан Сулейман, наместник Аллаха на земле и Меч Ислама, уходил из Вены. Очень уж удобно получалось.

Шатермберг пока еще не подошел, был занят. Вот беда-то, вот горе, половина войска с поносом свалилась. Жестоким. А не надо абы где припасы закупать! Не просто ж так русские обещали Гуссейну-паше помощь, ой не просто. Продал купец несколько десятков мешков муки, например. Или крупы. А что там еще и посторонняя примесь имеется – да кто вычищать-перебирать будет? Сварили кашу – и жри, солдат!

Точнее и сам Гуссейн-паша не знал, но воевать с русскими не собирался. Сила – это не страшно, сильных много. Но когда к силе прилагается еще и коварство – вот в этом случае свернут в сторону даже львы. С русскими выгодно не воевать, а торговать. И он – будет.

Да, русские захватили Крым, но, правду говоря, что толку от татар? Только рабы? А в остальном – больше жрали да требовали, чем дела делали. Русские, конечно, рабами не торгуют, но – русскими! А сколько на свете других стран?

Не только на его век хватит.

Крым простить можно, тем более что купцам турецким там и почет, и уважение. Товары везут, кое-какие деньги платят, соль розовую к столу султана поставили вовремя, чего от татар в жизни добиться не удавалось… посмотрим, как дальше будет.

Но Веной русские уже часть своего долга оплатили.

Государь Алексей Алексеевич так и намекнул – мол, и взять поможем, и удержать, главное, сами не оплошайте.

Ну, удержать – дело такое, сложное. Но самых бессовестных смутьянов Гуссейн-паша здесь оставил. Пусть на австрияков поорут, авось полегчает.

Да и… раз взятое – это уже почти твое, родное и кровное. Можно и тайники устроить, и тайные ходы… много чего можно. Опять же, с Австрии уже больше рабов получили, чем с Крыма за пять лет. Нет, все не так плохо, вовсе даже хорошо.

А дома он развернется.

Уходили домой и русские.

Ежи Володыевский вез на Русь более двухсот человек разных специальностей. Ткачи, стеклодувы, краснодеревщики… всех и не перечислить. А поскольку выкупал он не только мастеров, но и членов их семей, народу набралось изрядно. Но люди соглашались.