Ладно, сейчас, в первом часу ночи, Софья точно ее допросить не сможет. Завтра – дело другое.

– С чего ты сегодня поговорить решила?

– А коли завтра уже поздно будет? Я ж не знаю… Сонюшка, ну не выдавай меня за этого старого дона замуж! Ну миленькая!

– А что в том плохого? Королевой станешь!

– Я за любимого замуж хочу! Не абы за кого! Ты-то вот за Ваньку замуж вышла!

– От Вани пользы больше, чем от трех королей.

– Вдруг и от моего мужа тоже будет?!

– Ты его сначала найди, а потом говори.

– Можно подумать, ты согласишься! Ты же всех под свою гребенку ровняешь!

– И кому от этого хуже? Мальчишки женятся, Евдокия замуж вышла, Марфа… думаешь, будь батюшка жив, ты смогла бы из терема выйти? Да никогда! Так и засохла бы бездетной!

– И все равно – несправедливо.

– Катя, я делаю больше вас всех, вместе взятых. Потому мне и привилегий больше. Нравится тебе это, не нравится – я полезнее дома. А ты будешь полезнее в Испании.

– Сонь, ну не хочу я за старика!

– Пока на него ни одна любовница не пожаловалась. И вообще – вопрос не в возрасте, а в умении.

– А я не хочу! Не выйду я за него! Не выйду! Машку предложи! Вот!

Царевна топнула ножкой, подчеркивая серьезность своих слов. Софья смотрела вполне равнодушно. Тоже мне… гордая и непреклонная нашлась.

– Кать, а за кого соберешься? Не маленькая, понимать должна, что коли мы младшую сестру предлагаем, старшая должна быть уже сговорена. Или в монастырь захотелось?

– Скажи, что я сговорена! Что такого?!

– Врать неохота.

– Да ты всегда врешь!

– И где я тебе соврала?

– Не мне! Но…

– А на чужие сплетни нечего и оглядываться, – отбрила Софья.

Оххх, а вот и ОН! Кофе!

Небольшой кофейник, маленькие чашечки из прозрачного фарфора – две штуки, на обеих царевен, рядом на отдельном блюдце сахар, молоко в молочнике, на подносике – несколько булочек, которые так одуряюще пахнут сдобой, ванилью и миндальным орехом, что рот сам слюной наполнился.

И видимо, не только у Софьи. И слова сказать не успела, не то что остановить. А служанка, как назло, поставила поднос ближе к сестре…

Катерина потянулась к кофейнику.

– Можно?

– Разумеется.

Софья искренне рассчитывала, что когда в дело пойдет желудочный сок, голова начнет работать лучше. И у сестры тоже. Да и выспросить у нее, кто это там такой активный, тоже надобно. А за кофейком, да с плюшками…

Катерина тем временем коснулась губами чашки, а потом протянула руку за сдобой и впилась зубами в булочку.

– Вкус… но…

И вдруг схватилась за горло, оседая на пол, разинула рот, словно пытаясь не то закричать, не то вдохнуть, но ничего, ничего не получалось. Софья вскрикнула, отшатнулась на миг, потом бросилась к сестре, упала рядом на колени и замерла в растерянности. Не была Софья реаниматологом, даже не предполагала, что в таких случаях делать. Кричать? Даже и на то воздуха не хватило, словно весь он в единый миг сгустился в легких, оборачиваясь густой стеклянной массой.

Катерина корчилась на полу.

Софья слишком хорошо знала эти признаки.

Видела, как бледнеет лицо, как уходит жизнь из глубоких синих глаз, как запрокидывается девичья головка и медленно падает на пол из разжавшихся пальцев изящная чашечка.

И только когда раздался звон осколков, Софья закричала.

Бросилась к сестре, коснулась шеи, нащупывая дыхание, поднесла к ее губам полированный нож для разрезания писем – все напрасно.

Что бы ни добавили в кофе – действовало оно практически мгновенно.

– Государыня!!!

На крик вбежала служанка и замерла. Примчались стражники…

Софья усилием воли взяла себя в руки. Она оплачет свою сестру. Потом, все потом.

Сначала она прольет кровь убийц на ее могилу.

* * *

Расследование затянулось до утра. Прибыл Ромодановский, но и без него Софья справлялась. Начали со служанки. Но та-то явно была невиновна. Подсыпь она яд в кофе – уже убегала бы за тридевять земель от дворца. Виновна там, невиновна, а кого первого трясти будут?

Девчонка держалась стойко даже под взглядом Ромодановского. Твердила, что просто пришла на кухню и дождалась кофе. А, да. Еще немного полюбезничала с поваром. Но кому ж с того плохо?

И хоть каленым железом ее жгите!

Расследование переместилось на кухню. И вот там обнаружилось нечто интересное. Кофе-то был безвреден. А вот булочки – с добавкой. Цианидом. А что? Крупинки и крупинки, посыпали ими и посыпали, еще и размололи специально, главное, что на сахар похоже…

Тут Софья сама подставилась. Сахар на Руси был продуктом весьма ценным и дорогостоящим, обычно его заменяли медом, но она пару раз позволила себе плюшки и пончики с сахарной пудрой. Ну и… понравилось. Что Ване, что Алешке…

Пристрастились, герои. Она и сама иногда, вот как сейчас… почувствовала бы она? Или нет?

Цианид действует почти мгновенно, запах легко списать на орехи, которыми усыпана булочка, к тому же ночь, она устала, запах кофе сильный, перебивает все остальные…

Могла сейчас и она лежать рядом с Катериной. Точнее – просто она. Лежать.

Но – кто?!

У Шан?

Не успела вернуться – и уже? Софья посмаковала эту версию и откинула в сторону как бредовую. Как бы она так исхитрилась? Невозможно! Тут союзники нужны…

А еще куда-то делся повар. Один из. Младший.

Виноват – или его просто подставил истинный виновник? В любом случае Софью волновал заказчик, а не исполнитель. Вот заказчик – да, когда она до него доберется, эта мразь кровью заплачет. А она – дура!

Расслабилась!

Ох рано.

Видимо, долгоиграющим ядом ее травить не решились, понимали, что и она распознать сумеет, и яд может не подействовать… А цианид – это да. Это сейчас он неизвестный и заморский…

Кстати, а ведь след.

Ромодановский получил описание яда. На Руси им не баловались, тут больше природные токсины в ходу, например, бледные поганки. Тоже крепкая вещь! Хоть и не цианид, а потом не откачаешь.

Задумано отлично. За полночь засиживается из царской семьи она одна, периодически пьет кофе – и да! Любит плюшки! Какое счастье, что сюда не пришла еще индустрия скелет-моделей! Здесь-то считают, что лучше качаться на волнах любви, чем биться о кости. Потому она себе иногда и позволяет мелкие ночные радости-сладости, потому и повара знают, что можно прислать что-нибудь вкусненькое…