– И ты таким образом подставил меня? Свою «сумасшедшую» жену.

– Видишь ли, пусть это и прозвучит некрасиво, а образ несчастного мужа, на плечах у которого трое малюток и полоумная жена, – этот образ срабатывает безотказно иногда. Аня, прости меня, я…

– Брось, – Аня махнула рукой. – Тут извинениями не поможешь…

– Конечно, но поверь мне, как только я решу эту проблему, клянусь тебе, наша жизнь станет прежней.

– Из нас двоих сумасшедший – ты! Никогда жизнь прежней уже не будет.

– Все же зависит от нас. От твоей воли к прощению и от моего старания это прощение заслужить. Я тебе очень благодарен.

– За что?

– За то, что ты подумала обо мне, о своем муже.

Аня с недоумением посмотрела на Максима.

– И вписала мое имя, как возможного владельца коллекции твоего отца.

– Кто тебе это сказал?!

– Ты же… – Максим растерялся. – Ты же сейчас только сказала, что вписала еще одно имя, и я понял.

– Ты ничего не понял. Ты никогда не доберешься до этих монет. А стоит там имя…

Аня едва успела увернуться, поскольку разъяренный Максим швырнул что-то, что, звеня, распалось на мельчайшие осколки. Дверь комнатенки захлопнулась, и Аня услышала, как с той стороны повернулся ключ.

«Ну вот. Как странно оказаться в ситуации, которая в кино всегда казалась очень страшной. Пустой дом и человек, запертый в нем в маленькой комнатке, без единого оконца. Нет, Максим определенно псих. Только долгами такое поведение объяснить нельзя. Но самое интересное другое: откуда эти люди знают о монетах? От нотариуса? Вряд ли, для этого нужно всех нотариусов Москвы допросить с пристрастием. Ах да, когда-то была передача о старых коллекционерах, и я в ней рассказывала о деде и об отце. Но это был небольшой эпизод. Да и сама передача была давным-давно. Впрочем, правильно говорит Юра – у богатства нет возраста… Кому надо, кто интересуется, тот выудит информацию даже из прогноза погоды». Аня, все так же сидя в старом кресле, перебирала мелкие осколки цветного стекла – это старый плафон швырнул в ярости Максим. Аня находилась в оцепенении и старалась не напугать себя еще больше. Она понимала, что времени у нее совсем немного, что при желании муж упрячет ее в сумасшедший дом, что у него просто нет другого выхода. Он не может оставить ее на свободе, поскольку в этом случае она все расскажет. И совершенно неважно, достанутся ему монеты или нет. Теперь ее жизнь и свобода ни от чего не зависели.

Аня огляделась. Вокруг нее громоздилось недавнее прошлое. Большой круглый стол, поначалу стоявший в большой столовой. Потом его сменили на прямоугольный – Максиму нравилось сидеть во главе. За круглым столом верховенство не так бросалось в глаза. Рулоны золотистых штор – их покупала Аня, когда они только въезжали в дом. Старые стулья – обивка не понравилась мужу. Коробки с игрушками – сохранилась даже старая Сашкина погремушка. Ни Аня, ни Максим не были крохоборами, цепляющимися за старье. Сюда вещи попадали лишь потому, что легче всего их было отнести в эту комнату, а не к помойке.

«Надо что-то делать. Он, скорее всего, уехал в Москву. Детей дома нет. Только охрана у ворот. Он не идиот и о том, что я здесь, никому не расскажет. Хотя… Только если соврет, что у меня приступ какой-нибудь, и попросит не выпускать меня из дома. Это вполне может быть. Но тогда он должен вернуться сюда с врачами. Те, конечно, подпишут и подтвердят все, что он скажет. А потом… потом меня увезут, и, пока выяснится, что я не сумасшедшая, меня лишат детей, и… Да и мало ли что ему еще придет в голову?» Аня оглядела комнату. Коробки, коробочки, свертки, опять коробки. Столько знакомых вещей, которые в другой ситуации вызывали бы приступ воспоминаний и умиление. Сейчас же она считала все это хламом и корила себя за то, что не ушла от Максима еще год назад. «Ведь я же все видела. Все это вранье: «ты не помнишь, что ты сказала?», «ты не отдаешь себе отчета, как поступаешь!», «у тебя провалы в памяти!». А как Максим настойчиво внушал врачам, что она психопатка!

Аня вздрогнула. Свет! Она посмотрела на свои наручные часы. Еще немного, и охрана выключит свет во всем пустом доме – так было заведено Максимом. Мобильный телефон она оставила где-то внизу, а теперь наверняка он у мужа.

Аня почувствовала, что у нее дрожат руки. «Главное, себя убедить, что отсюда можно выбраться. Это – главное. Как только я признаюсь себе, что все пропало, я сразу же умру. Умру от страха ожидания. Я действительно сойду с ума, ожидая, пока он сюда вернется! А он – вернется. – Аня оглядела комнату. – Или нет, он может вообще не вернуться, оставить меня здесь. Потом отпустить охрану… Но ведь я могу закричать! Но меня никто не услышит. Окон нет, и комната находится в самом дальнем углу дома. Рядом – лес. Даже если очень постараться, надежды мало! Я – идиотка. Зачем я его сейчас дразнила?! Надо было врать, уговаривать, надо было обещать… А потом… потом…» Аня со злости пнула короб, попавшийся под ноги. Короб хрустнул толстым картоном и раскрылся. Аня посмотрела на пол и расплакалась. Под ее ногами лежали дубликаты ключей от всех замков дома. Судьба за нее!

Времени оставалось в обрез. Сейчас один из охранников пройдет по этажам, проверит все двери и окна. Потом спустится вниз и обесточит весь дом, вернее, будут работать холодильники на кухне, но все люстры и лампы погаснут. После этого входная дверь закроется на электронный замок, и откроется дом только с приездом Максима.

Аня аккуратно перебрала ключи. Дверей в их большом доме было много, но она никогда не давала себе труда запомнить, какая каким ключом открывается. Это Максим, педант и зануда, заставил поставить во все двери разные замки и хвастался тем, что безошибочно выберет из огромной связки нужный ключ. «Кто из нас псих – это еще доказать надо! Будем надеяться, что Максим уехал и в доме никого нет». Аня отложила все большие ключи в сторону – замочная скажина двери ее «темницы» была узкой и маленькой. Оставшиеся она собрала в ладошку и, стараясь двигаться бесшумно, подошла к двери. Аня попыталась вставить один из ключей в замочную скважину. Результата не было. Ключ явно не подходил. А еще каждый звук казался оглушительным. «Господи, не дай бог услышит кто-нибудь. Надо что-то придумать!» Она огляделась по сторонам: вещей было много, но ничего похожего на машинное масло или на то, от чего железо становится бесшумным. Аня попробовала еще раз, и опять раздался неприятный клацающий звук. «Нет, так не годится. Обязательно кто-нибудь услышит. Может, поплевать на него?» Аня в раздумье посмотрела на ключи, вздохнула, и тут ее взгляд упал на большой полиэтиленовый пакет. Из пакета торчало что-то яркое. Аня потянулась за пакетом, раскрыла его и увидела свою старую сумку. Вытащив ее, она машинально пошарила по карманам. Две тыквенные семечки, почти деревянная пластинка жевательной резинки и… маленький цилиндрик губной помады. «Вот помады только и не хватает! – Аня раскрыла тюбик и понюхала его. – Пахнет розами. Хоть и старая помада. Это я раньше такой цвет любила, а сейчас…» Она на миг задумалась, но уже в следующее мгновение мазала помадой ключи. «Отлично, теперь они не будут скрипеть, греметь, и если мне повезет, эту дверь я открою почти бесшумно!» Аня смахнула пыль со лба и вставила в замочную скважину очередной ключ.