Понемногу, ещё держась за стену, Алексей стал подниматься. А главное — появилось общение. В полдень передавали сводки Совинформбюро, и все ходячие ранбольные, как их называл персонал госпиталя, собирались у репродуктора. Они внимательно слушали, делали выводы и отмечали на карте сданные города — успехами Красная армия пока похвастаться не могла, одна Ржевская операция продолжалась уже полгода. То отобьют у немцев пригороды, то сдадут их.

В госпитальном коридоре Алексей познакомился с разведчиком Андреем. Он был ранен в обе руки осколками, но был весел.

— Отдохну на казённых харчах, отосплюсь — и снова на фронт, — заявил он. — Прикури папиросу.

Алексей залез к нему в карман, выудил папиросу и сунул ему в рот. В кармане нашлась и трофейная бензиновая зажигалка с монограммой.

Андрей пыхнул дымком.

— Мне ещё повезло, передо мной пехотинца насмерть посекло.

Лето двигалось к концу. Раненые, кто мог ходить, выходили во двор и сидели на скамейках, грелись под солнышком.

Дни летели незаметно и быстро.

Рана у Алексея не болела, слабость прошла, но его беспокоил кашель. Приступообразный, сухой, сильный — до слёз.

После очередного осмотра хирург заявил:

— Ты же разведчик?

— Точно!

— Нельзя тебе туда. Кашель может долго ещё беспокоить. Не было бы войны — в Крыму отдохнуть славно можно было бы. Для лёгких — самое хорошее место.

— Крым под немцем.

— Знаю. Так что после выписки можешь служить везде, где кашель не помеха.

— Понял, спасибо.

Видимо, в самом деле с разведкой придётся попрощаться. При переходе через немецкие траншеи кашель любого разведчика мог привести к гибели всей группы. Так он сапёром мог быть, снайпером — но только со своих позиций. Доктор ведь не сказал, что кашель не навечно.

Когда Алексей уже твёрдо стоял на ногах, Андрей подбил его на самоволку:

— Давай в пивную сходим.

— Тебе, наверное, осколок ещё и в голову попал. Где ты пивные в войну видел?

— Тогда давай водки выпьем или самогонки.

— Деньги нужны.

— У меня есть. А ты что, совсем пустой?

— Меня с «нейтралки» вытащили, с поиска. Сам знаешь. Туда даже без документов идут.

— А у меня с собой всегда заначка, я в кальсонах карманчик потайной пришил.

— Предусмотрительный! — не то похвалил, не то осудил его Алексей.

— Так я не понял, ты хочешь выпить или нет?

— Хочу, но в меру.

На фронте Алексей выпивал, но как все — положенные ему «наркомовские» сто граммов. А иногда, после тяжёлых поисков, ранений или гибели товарищей — и больше, благо выпивка во взводе всегда была. Но служба в разведке накладывала особый отпечаток, и выпивкой не увлекался никто. Попробуй с похмелья в поиск пойти! Да тебя же твои товарищи в группу не возьмут — с похмельного какой боец?

Однако Подольск — не фронт, можно немного расслабиться. Несмотря на то что у раненых никакой одежды не было, кроме госпитального халата, кальсон и тапочек типа «ни шагу назад», не имеющих задников, ранбольные в город выходили, только не удалялись далеко. Жители окружающих домов к их виду привыкли и не обращали внимания.

Раненые покупали у старушек семечки, водку из-под полы, немудрящую закуску. Стоило всё, конечно, дорого. У людей разворотливых, типа Андрея, деньги водились, поэтому торговля процветала.

— Тогда идём, — Андрей направился к дыре в заборе.

Через главный вход выйти было нельзя, пропуск нужен. Госпиталь — воинская часть, и на КПП часовой стоит.

Они пробрались через дыру и оказались на улице.

— В какую сторону пойдём? — в растерянности остановился Андрей.

— Я думал, ты знаешь, ты же меня потащил за собой, — ответил ему Алексей.

— Маленькая промашка вышла, — смутился Андрей. — Ну ничего, считай, что это разведка боем.

У первого же четырёхэтажного дома их встретила женщина, улыбнулась.

— Вам чего, мальчики?

— Водки, — сразу ответил Андрей.

— Сколько брать будете? — перешла на деловой тон женщина.

— Пару бутылок. А почём?

— Пятьсот за бутылку.

— Дорого!

Начали торговаться. Алексей удивился — торговая хватка у Андрея была, как у опытного торгаша.

С каждой бутылки они сбили цену на полтинник. Ещё и немудрящей закуски взяли — два солёных огурца и полбуханки ржаного хлеба. Водку и закуску сунули в карманы халатов.

А женщина вдруг предложила:

— С девочками не хотите время весело провести?

— Сколько?

— За час — тысячу.

— Ого! Мы уж лучше водочки выпьем!

Они направились к госпиталю.

— Ну их, этих профурсеток, только «гусарский насморк» поймаем, — объяснил свой отказ Андрей. — Где пить будем?

— В госпитале, на задворках. Там в углу место есть тихое, скамейка, вокруг лопухи да репейник. Считай — как дома.

Они прошли в дальний угол, за вещевой склад, где хранилось обмундирование для маршевых рот — для тех, кто выписывался по выздоровлению. Сели, не спеша, прямо из горлышка бутылки выпили и захрустели огурцом.

— Огурчики хороши: плотные, да и посолены славно — давно не ел таких, — сказал Алексей.

— Тю! А чего ж ты раньше не сказал? Купили бы побольше. Не водка ведь, цена бросовая!

— А ты меня спрашивал? Деньги твои, ты и банкуешь.

Когда они выпили грамм по двести, размякли и заговорили о рейдах и фронте. Водка — она языки развязывает.

К лавочке подошли ещё двое раненых. Водка — она незнаемо как мужиков притягивает, как рыбу на приваженное место.

Познакомились, выпили за знакомство, за Победу… Глядь, а и вторая бутылка опустела.

— Эх, жалко, только разговор пошёл, — посокрушался один из подошедших. Был он миномётчиком, и в госпитале лежал с пулевым ранением в руку.

— Хотите выпить ещё — ваша очередь проставляться, — заявил Андрей.

— Мы бы не против, да денег нема…

— А, раз пошла такая пьянка… Мы сейчас! Лёха, пошли сходим, тут недалеко.

Не хотелось Алексею идти, в голове и так шумело. Но разговор и впрямь интересный завязался. Посидеть бы, поговорить, Андрея же как будто оса ужалила. Но и уходить из компании как-то не по-мужски.

Они пролезли через дыру в заборе ещё раз и направились к знакомому дому. Женщина была там — как часовой на посту.

— Что, болезные, ещё водочки?