Сам я с утра почти не покидал озера, активно качая Хранилище. На запасном складе ничего пока не обменивал, а Хранилище качал для брошенной советской техники и вооружения, что могут ещё пригодиться. Да и запасы топлива оставлять немцем не хочется, пусть лучше в мои закрома уйдут, мне они всяко пригодятся. Вон как лётчики на моих запасах воевали, никто не жаловался, кроме немцев. На Варшаву налёт был отличный, говорят, хорошо горела. И пусть всего четыре самолёта вернулись, но боевое задание выполнено – железнодорожный узел парализован из-за многочисленных пожаров, вроде даже топливный эшелон там горел.

На батарее с моей стороны всё в порядке: все накормлены, всё на месте. Запас снарядов увеличен – Борисов смог найти три машины снарядов и привёз со складов. Поэтому каждую свободную секунду я тратил на кач.

Дважды мы открывали огонь по группам бомбардировщиков. Сбили троих, ещё один на вынужденную сел, экипаж сдался, ну и два с дымами уходили. Слух прошёл, что один из них упал чуть дальше, но официально это не подтвердили. «Мессеры» тоже появлялись, но за дальностью уверенного поражения из крупнокалиберного пулемёта, так что огня я не открывал.

До самой ночи я также качал Хранилище, и только в час ночи отправился на боковую. А в пять утра, когда уже рассвело, нас подняли: из штаба дивизиона прибыл посыльный с приказом сниматься и ожидать прибытия колонны дивизиона, после чего влиться в её состав.

Мы стали сворачивать позиции. Три орудия прицепили к трём ЗИС-6, впереди поставили полуторку с ДШК, я в кузове за наводчика. Часть моих бойцов тут же в кузове, трое на мотоцикле будут осуществлять головной дозор. Полуторку у нас ещё позавчера забрали, да так и не вернули, так что пришлось постараться, чтобы всё имущество взять и про снаряды не забыть. Часть пришлось оставить, и я незаметно прибрал их в Хранилище.

Выстроившись в колонну, мы встали у дороги, ожидая подхода дивизии. Странно, уже двадцать шестое, а только сегодня получен приказ на отход. Или произошли изменения, или просто он к нам с запозданием пришёл, и тогда мы точно не выйдем из окружения со всей техникой. Впрочем, это мы ещё посмотрим.

Больше часа мы так стояли, пока наконец не показалась колонна дивизиона. Всего три орудия на сцепке грузовиков. По два одно тянули, иначе бы не смогли буксировать из-за маломощных двигателей. А в общей сложности одиннадцать грузовиков, два мотоцикла и одна пулемётная зенитная установка, которая всё это прикрывает. Так и тронулись. Оказалось, мы вышли следом за штабной колонной нашего механизированного корпуса. Странно, уж эти давно должны были эвакуироваться, вчера точно.

На дороге зияли многочисленные воронки, которые приходилось объезжать. На дороге и на обочинах было множество брошенной и битой техники. Было заметно, что тут прошёлся бульдозер, скидывая всё с дороги, чтобы освободить проезд.

Дальность Взора у меня чуть-чуть не дотягивает до восьми сотен метров, и я дважды засекал «охотников», работавших по этой дороге. Когда появилась первая пара, я уже был готов, ожидая в кузове остановившейся машины, и смог сбить ведомого; ведущий, к сожалению, ушёл. У второй пары мне удалось повредить двигатель ведущего и тяжело ранить пилота, однако он улетел за верхушки деревьев, и визуально подтвердить, что мы его сбили, никто не мог. Но я-то знал, что он врезался в деревья в семистах метрах от нас. Самолёт рассыпался на части, лётчик к тому моменту был уже мёртв.

Наш грузовик шёл первым, перед нами был только мотоцикл. Мы проехали ещё километров пять, когда я кивнул бойцу, сидевшему у кабины, и тот застучал по крыше. Полуторка встала как вкопанная, мотоциклисты тоже остановились, да и вся колонна встала. Взором я видел, что в глубине леса, в шестидесяти метрах от опушки, трое диверсантов в нашей форме пытают командира, тоже в нашей форме. Эти трое уже попадались мне в прошлых жизнях, я их тогда ликвидировал. Вот и сейчас встретились.

Когда колонна встала, я наклонился к младшему сержанту, командиру расчёта этого пулемёта, и сказал:

– Лавров, бери пять бойцов, и бегите вглубь леса. Там диверсанты нашего командира в плен взяли, пытают. Сам видел, как его тащили. Я их вижу в глубине леса, попробую уничтожить, чтобы вам работы меньше было.

Сержант, командуя, первым спрыгнул на пыльную дорогу, поправляя ППД, и бойцы, уходя чуть в сторону, чтобы не оказаться на линии прицеливания, побежали в сторону леса. Я же, развернув пулемёт на правый борт, стал выцеливать врага, после чего дал короткую очередь. Пули, сбивая листья и ветки, всё же настигли диверсантов: двоих буквально разорвало, а третий, который сидел на корточках и отрезал пальцы командиру, упал плашмя, с испугом крутя головой. Попытался было дёрнутся в сторону, но я короткой очередью разметал землю возле его головы, припорошив ему глаза, и больше он не дёргался, пока бойцы, рассыпавшись цепью, не нашли его и всех остальных.

Подошедшие ко мне командиры, узнав, что происходит, также углубились в лес, взяв ещё два отделения бойцов. Простояли мы минут десять, и за это время за нами скопилось немало машин: дорога узкая, не разъехаться. Выжившего диверсанта вывели, серьёзно покалеченного командира вынесли, им санинструктор занялся, и, погрузившись, мы поехали дальше.

А через семь километров подъехали к замыкающим машинам штаба нашего механизированного корпуса. Там царила паника: дорога перерезана, мост сгорел. Сзади нас подпёрла другая колонна. Лебедев и Зиновьев умчались вперёд, получать приказы, а мы ожидали, внимательно наблюдая за лесом; я только до ветру на опушку бегал, некоторые бойцы тоже отбегали в лес по нужде, да отнесли вперёд, где был санитарный автобус, спасённого командира, который оказался начальником штаба нашей дивизии. Его хорошо знали Лебедев и Зиновьев, но лицо кровью было залито, поэтому не сразу признали.

Поспешно вернувшиеся командиры дивизиона сообщили, что поступил приказ технику бросить, по возможности привести в негодность, забрать личное оружие и прорываться малыми группами в сторону Слонима. Хромцев был изрядно дезориентирован этими событиями и явно не знал, что делать. У него в голове не укладывалось: как это, взять и бросить?

– Что? – переспросил он у меня.

– Возьми письменный приказ оставить технику, по возможности уничтожив её, – повторил я.

Я уже осмотрелся Взором. Если проехать метров сто (по обочине можно, хотя там песок, как бы не увязнуть), то сквозь редкие деревья мы сможем отогнать колонну нашей батареи в сторону и спрятать под деревьями. А когда бойцы уйдут, я отправлю вооружение и имущество батареи в Хранилище.

В общем,