чем Джарлакс смог что-то ответить.

- Яйца? – в один голос спросили Джарлакс и Энтрери.

Кэтти-бри покачала головой, ничего не обнаружив. Она снова посмотрела на когти и решила, что это чудовищное создание в них не нуждается!

- У них есть яйца, - объяснил Зак. – Дюжины яиц. Больших яиц.

- Мило, - заметил Энтрери. – Мы в гнезде.

- Гнезде кого? Слаади? – спросил Энтрери.

- Большие яйца, - ответил Зак. – Как у дракона.

- Нам точно надо уходить, - заявила Кэтти-бри. – Немедленно.

Никто не стал спорить.

Они собрались и покинули пещеру. Зак долгое время шёл пешком, затем согласился устроиться на волшебной лестнице, которую вытащил и разложил из простого на первый взгляд куска дерева, помещающегося в ладонь, Джарлакс – только на сей раз лестница была лишь в половину двенадцатифутовой длины, благодаря которой Джарлакс смог вылезти из своей переносной дыры.

- Сколько у нас времени до заката? – спросил Энтрери, когда взялся за переднюю часть носилок, после чего Джарлакс и Кэтти-бри поделили между собой заднюю. День стал немного темнее – солнце зашло за гору за спиной у товарищей.

Джарлакс посмотрел туда, где по его мнению находился восток, затем повернулся на юг, затем – к Кэтти-бри.

- Будь мы в Лускане, уже давно наступила бы ночь, - ответила она. – Или даже завтрашний день.

- Мне тоже так кажется, - ответил Джарлакс. Он направил взгляд Энтрери на самую яркую точку за горами, которая как будто располагалась на юго-юго-востоке. – Я не уверен, что он наступит, если скоро не начнётся ночь, поскольку думаю, что солнце снова поднимется над горизонтом, когда выступит из-за горного хребта.

- Не будет ночи? – скептически спросил Джарлакс.

- Вечный свет, - задумчиво произнёс Зак. – Анти-Подземье.

- Я просто не знаю, - признался Джарлакс. – Но если всё так и будет, стоит считать это удачей. Вы сами чувствуете, как здесь холодно даже с солнцем над головой. А что принесёт с собой ночь?

- Нам всё равно придётся отдыхать, - напомнил ему Энтрери. – И нужно найти убежище.

И снова никто не стал возражать, и отряд двинулся дальше, все трое – пешком, по очереди сменяясь у носилок. Каждый раз, когда они сменялись, Зак обещал, что скоро пойдёт рядом, но каждый раз голос оружейника становился не крепче, а слабее.

На третий раз, когда Энтрери снова взялся за носилки, Джарлакс отвёл Кэтти-бри в сторону.

- Я знаю, - сказала она, прежде чем он успел объяснить причину своего беспокойства. – Сегодня я истратила на него большую часть своих исцеляющих заклинаний, но судя по всему они подействовали минимально.

- Может быть, рана заражена, или на когтях был яд или зараза.

Кэтти-бри покачала головой.

- Я проверяла. У слаада не было ничего подобного. И если дело в этом, значит я никогда не видела и не слышала ни о чём подобном, - объяснила жрица Миликки. – Скорее всего, эти когти вошли слишком глубоко, и рана была – или была бы, не используй я магию – смертельной. Думаю, наш друг едва избежал смерти, Джарлакс.

- Ты видела слаада, - сказал Джарлакс, согнув руки, как будто подражая его огромным когтям.

Кэтти-бри кивнула. Единственный ответ, который она могла дать – это заверить друга:

- Завтра я приготовлю могущественные заклинания исцеления.

- Если мы не сможем полностью его вылечить, может быть, стоит воспользоваться твоей магией возвращения и вернуть его в Лускан.

- Длинное Седло, - поправила она, поскольку её заклинание было нацелено туда. – Я связана с ним. Там мой дом, а ещё дом Дзирта и Бри… и Гвен. Якорь моего заклинания расположен в Особняке Плюща. И если я вернусь, я заберу всех нас.

- У меня есть причина находиться здесь.

- И тебе нужна я, чтобы заставить меч указать тебе путь к этой причине; ты так сказал, когда попросил меня отправиться с тобой.

Выражение Джарлакса показалось ей немного странным, но лишь на мгновение. Она подумала об этом мимолётном откровении и решила, что это просто проявление беспокойства Джарлакса о Закнафейне. По крайней мере, она попыталась себя в этом убедить.

- Когда ты хочешь, чтобы я взяла Хазид’хи? – спросила она. – И вообще, в ту ли сторону мы направляемся?

- Прямо сейчас мы просто пытаемся найти убежище. И мы следуем единственным курсом, который могла избрать Доум’вилль после того, как приземлилась, пролетев через портал.

Поначалу, подумала Кэтти-бри, но ничего не сказала.

- Доум’вилль прошла через эти врата четыре года тому назад, - напомнила она.

- И я уверен, что она выжила – а значит, пошла в верную сторону.

Кэтти-бри не видела в этом особого смысла, но промолчала.

Вскоре они нашли ещё одну пещеру, на сей раз – неглубокую и без другого выхода. Они это тщательно проверили: один раз, второй – а потом и третий.

Они развели большой костёр и съели сытную трапезу – дрова и провизию достал Джарлакс из своего бездонного волшебного кошеля, который, в отличие от всего остального, к счастью работал. Утолив голод, Кэтти-бри в последний раз проверила Закнафейна, которому как будто стало получше, и истратила на него остатки своей целебной магии. Затем она подошла к спальному мешку и залезла туда для столь необходимого ей отдыха. Однако она долго не могла заснуть – разговор с Джарлаксом про Доум’вилль никак не шёл из головы, вызывая упрямое подозрение, что Джарлакс явился сюда не только ради блудной полуэльфийки-полудроу и того, что могло предложить ему её возвращение по поводу надвигающейся войны в Мензоберранзане, и уж точно не ради каких-то смехотворных планов по очищению Хазид’хи, чтобы меч стал более подходящим оружием для Закнафейна – который всё равно никогда бы не подчинился мечу.

Нет, она думала, что должно быть что-то ещё – хотя в случае Джарлакса дело могло заключаться в простой жажде приключений. В конце концов, он взял Артемиса Энтрери через пол-Фаэруна просто ради развлечения. Так что, может быть, это и была его настоящая цель, истинная причина, по которой Джарлакс решил привести их на вершину мира.

Она обнаружила, что надеется на это.

Она обнаружила, что сомневается в своей надежде.

Простая тщетность попыток распутать загадку Джарлакса позволила ей забыть о своём беспокойстве в достаточной степени, чтобы наконец задремать, ведь разве мог кто-нибудь надеяться раскрыть замыслы таинственного бродяги?

Когда она проснулась – зная, что проспала