Невзирая на все «плевки» в ее сторону, Пиаф, преисполненная собственного достоинства, глазом не моргнув, продолжила сольные концерты в «Олимпии». Именно песнями она ответила на все обвинения излишне здравомыслящих журналистов, в частности отстаивая с помощью текста Робера Ниэля свое «право любить» (именно так переводится название песни «Le Droit d’aimer»).

Quoi qu’on dise ou qu’on fasse

Tant que mon cœur battra

Quelle que soit la couronne

Les épines ou la croix

Jamais rien ni personne

M’empêchera d’aimer…

Что бы кто ни говорил или ни делал,

Пока бьется мое сердце,

Какой бы ни была корона,

Шипы или крест,

Никогда ничто и никто

Не помешает мне любить…

Едва стихли аплодисменты в «Олимпии», едва упал занавес, Пиаф – которая скорее напоминает тень самой себя – снова пакует чемоданы и в обществе молодого мужа отправляется на полтора месяца в гастрольное турне по Бельгии (Брюссель, Антверпен, Шарлеруа, Льеж) и Нидерландам (Роттердам, Неймеген, Амстердам, Гаага). Эдит так устала, что ее перемещения чрезвычайно ограничены: из номера в гостинице – в машину, из машины – на сцену, а затем в обратном порядке.

В начале 1963 года складывается впечатление, что силы понемногу возвращаются к французской звезде. 26 января, чтобы порадовать Тео, она дала сольный концерт на сцене школы города Фретт-сюр-Сен, на котором в полном составе присутствовала семья Ламбукас. Осознав, что чувствует себя значительно лучше, Пиаф тут же начала планировать выступление в одном из концертных залов Парижа. Ее выбор пал на «Бобино», на первый мюзик-холл, в котором она произвела фурор в столице весной 1936 года. В «Бобино» Эдит будет петь с 21 февраля по 13 марта 1963 года. Это отличный повод выпустить пластинку, на которой среди новых песен прозвучала и замечательная композиция «J’en ai tant vu» («Я столько всего этого видела»), в которой певица без прикрас рассказывает о своих былых прегрешениях, о своем стремлении попробовать все на свете:

J’en ai trop fait, trop fait, trop fait

De la corde raide sans filet

Mais aussitôt que je comprenais

Que je me disais t’en as trop fait!

On me tendait l’échelle

Alors de plus belle

Je montais encore…

Я столько всего наделала,

всего наделала, всего наделала.

Шла на риск без страховки,

Но как только я понимала, я говорила себе:

«Ты столько всего наделала!»

И тут мне подставляли лестницу

Еще более чудесную,

И я карабкалась по ней…

Эту песню, которая подводит итог всей ее жизни, Пиаф будет петь до самой кончины. Но физическое состояние певицы ухудшилось, внутренних ресурсов больше не осталось, она выжата досуха. Через два дня после последнего выступления в «Бобино» Эдит вынуждена аннулировать гастроли в Валенсии (Испания). Меж тем она даже и слышать не хочет об окончательном уходе со сцены. Чтобы избежать утомительных путешествий, в конце марта Пиаф поет лишь в кинотеатрах Парижа и его пригородов. 28 марта она выступает в кинотеатре «Мюра», в XVI округе. Это был последний раз, когда она пела в Париже. Три дня спустя Эдит уже переехала в Лилль, где намерена блистать в театре «Опера». Несмотря на сильный кашель и наполовину пустой зал, она довела концерт до конца. Тогда она еще не знала, что больше уже никогда не поднимется на сцену.

Остается еще один диск. 7 апреля в сопровождении небольшого оркестра Пиаф у себя в номере записала свою последнюю в жизни песню. Она называется «L’homme de Berlin» («Человек из Берлина»), слова написал Мишель Вандом, молодой поэт-песенник, с которым певица сотрудничала непосредственно перед смертью. «Сначала песня называлась “Человек из Бильбао”, – расскажет позднее автор текста. – Но Пиаф сказала мне: “Там ничего не происходит, а вот в Берлине случается множество разных вещей…” Когда я писал для нее, мне казалось, что я ее понимаю… Мне казалось, что я говорю ее губами. Существуя в ее тени, я безостановочно писал, постоянно думая о ней… Пребывание рядом с этой веселой, иногда злой, иногда жестокой женщиной не могло не вдохновлять. В то же самое время это было кошмарно, это было так волнительно – видеть, как она угасает. В “Бобино” за кулисами ей делали переливание крови, и лишь затем она могла подняться на сцену, но вдруг ей становилось на двадцать лет меньше»[154].

Через три дня после записи последней песни Пиаф попадает с печеночной комой в клинику Амбруаза Паре в Нёйи. Она останется в больнице почти на полтора месяца. Из клиники Эдит выписалась 28 мая – она весила чуть больше тридцати килограммов. Ее организм истощен: за последние пятнадцать лет певица поглотила такое количество медикаментов, что ее печень не выдержала и теперь не может выполнять все необходимые функции. И все же звезда получила отсрочку. Быть может, она надеялась выкарабкаться и на этот раз? Как бы то ни было, 31 мая Пиаф уехала в курортное местечко Сен-Жан-Кап-Ферра, находящееся между Ниццей и Ментоном, чтобы там набраться сил и здоровья.

Странный вариант «оздоровления», который является типичным образчиком беспорядочной жизни певицы. Чтобы отдохнуть, Эдит за огромные деньги сняла роскошную виллу «Серена», в которой было более двадцати комнат. Эта новость быстро разлетелась по друзьям и знакомым. Наступило лето, погожие деньки, парк виллы манил огромным бассейном, а холодильник – разнообразием продуктов. Не прошло и недели, как все, кто мог, устремились к «изголовью больной» – как настоящие, верные друзья, так и паразиты самого разного толка. К первой категории относились: Раймон Ассо, который стал Пигмалионом для Эдит еще до того, как она примерила эту роль на себя; Жак Буржеа, «человек в тени», доверенное лицо; Анри Конте, без сомнения, после Сердана она любила его больше других мужчин; Мишель Эмэ, который никогда не забудет, что Малышка помогла ему ускользнуть от преследований нацистов; Шарль Азнавур, который всегда будет признавать, что обязан Эдит своей карьерой; Шарль Дюмон, человек, который помог Пиаф воскреснуть незадолго до смерти.

А рядом с этими людьми, которые в тот или иной момент оказали существенное влияние на жизнь Пиаф, – свора всем привычных шутов и прихлебателей. Понимая, что вскоре ей придется столкнуться с «великим одиночеством», Эдит как никогда жаждет веселья и развлечений. Она хочет забыть о болезни, чувствовать себя окруженной поклонниками. Она не может проглотить ни кусочка, сидя за огромным столом, ломящимся от деликатесов, которые кое-кто пожирает без малейшего зазрения совести. Самые беспечные время от времени даже начинают уговаривать певицу последовать их примеру. И вот Пиаф, которая всегда обожала праздники и застолья, забыв об осторожности, пробует блюда, которые ей категорически запрещены. Результат: десятидневная печеночная кома.

После этого инцидента близкие друзья Пиаф, возглавляемые Марком и Даниель Бонель, поняли, что просто обязаны избавить свою «хозяйку» от столь пагубного окружения. 1 августа Эдит с «малой свитой» переезжает на более скромную виллу «Гатуньер», в дом, расположенный близ Мужена. Здесь не такой влажный климат, и больная чувствует себя лучше. Что тут же наводит Пиаф на мысль о новых песнях. «Я был в Ницце, – рассказывает Франсис Ле. – Она попросила меня навестить ее. Она сказала: “Привози свой аккордеон…” Мы выпили чаю, и она сказала мне: “Я хочу петь”. Мы заперлись в комнате. Она начала петь, и случилось чудо. Ее голос отличался небывалой чистотой, удивительной силой. Она мечтала еще раз съездить в США»[155].