Суеверия.

Она закрепила нить и обрезала ее. Потом Хирка сложила швейные принадлежности и расслабилась. Катер подпрыгнул на волне, и она ударилась спиной о стену. Стефан подполз к ней и подложил ей под спину еще одну подушку. Он порылся в зеленой коробке Нильса и нашел какую-то полоску и приложил к ране.

– Пусть будет открыто. Надо, чтобы рана дышала, – сказала Хирка.

– Это пластырь. Пластырь, который дышит, так ведь? Почти так же впечатляюще, как лифт и стрелковое оружие, если я правильно понимаю?

Она позволила ему заклеить рану пластырем. Хирка в любой момент может снять его. Его руки, которые касались ее кожи, дрожали. Потом Стефан схватил ее ладонь. Это было неожиданно, но приятно.

– Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, девочка, – он погладил ее по волосам. – Никогда в жизни. Интересно, там, откуда ты, у всех волчьи сердца? Там все такие, как ты?

Хирке хотелось поддаться сочувствию, но она знала, что Стефан в полном отчаянии. Ему хочется привязаться к кому-нибудь, чтобы не оставаться один на один со своим страхом.

– Хорошо бы, – пробормотала она. – Если бы все были такими, как я, я бы сюда не попала.

– Тогда я рад, что ты такая.

Она встретилась с ним взглядом. Теплые цвета окутывали его. Русые волосы со светлыми кончиками. Теплая кожа. Карие глаза. Он был полной противоположностью Римеру.

– Ты слишком стар для меня, – сказала она.

Он издал удивленный звук, наверное, хотел засмеяться.

– Но не слишком стар для того, чтобы спасти тебя, так ведь?

Она улыбнулась. Стефан Бароне. Спаситель? Тот, кто цепляется за нее как утопающий. А ведь здесь его мир. Она закрыла глаза. Ей хотелось заснуть и не просыпаться, пока она не состарится.

– Я делаю это, потому что вынужден, – сказал он.

Хирка заставила себя открыть глаза, чтобы видеть, как он станет защищаться.

– Потому что я должен. Не потому, что я… Она так чертовски хорошо за них платит, так ведь? Не знаю почему, но благодаря этому я жив. И это несет нас через половину земного шара посреди ночи, когда надо. Когда она была моложе, она была химиком. В них что-то есть. И она это использует.

Зубы. Он говорит о зубах.

Хирка вспомнила, как он вырвал их изо рта забытого, когда тот еще не остыл. А из груди того трупа торчал ее нож. Она вонзила его по самую рукоятку, но не убила. Не сразу. Тогда ее противник еще мог нанести урон.

– О чем ты думаешь? – спросил Стефан. Его взгляд молил о прощении. Он мог бы быть одной из заблудших душ отца Броуди, стоящих на коленях перед алтарем.

– Я думаю… – Хирка проиграла борьбу и закрыла глаза перед тем, как закончить предложение: – Я думаю, что мне нужен нож подлиннее.

Ример шел вдоль первых рядов полок. Потолок у входа в библиотеку был низким. Помещение расширялось, лишь дойдя до шахты в центре пустого пространства, можно было окинуть взглядом все этажи.

Стоя в центре шахты, можно было услышать ветер на улице. Вой просачивался сквозь каменные блоки и деревянные балки и смешивался с шумом скользящих вдоль этажей лестниц на колесах. На одной из них плыла женщина. Она остановилась прямо над ним. Ример спросил Сетри, мужчину, с которым разговаривал в прошлый раз. Сетри не был здесь начальником, но Ример не сомневался, что он один из самых больших знатоков. Женщина указала в глубь помещения и полезла выше.

Ример отыскал его. Сетри стоял посередине деревянной лестницы и рылся в ящике с маленькими карточками. Увидев Римера, он улыбнулся и засунул в ящик деревянную палочку, чтобы отметить место, на котором остановился. Потом он грациозно спустился, почти как женщина. Хотя здесь все казались бесполыми. Все одеты в одинаковые серые одежды, все одинаково любезны и одинаково счастливы.

– Чем могу помочь, Ример-отче?

Ример взял его за руки и вывел на середину помещения.

– Это прекрасная башня, Сетри. Разве не так?

– Ворононосец, она самая большая во всем Имланде. Не самая высокая, но самая вместительная. Ничего подобного ей не существует.

– Нет. Я так и думал. Как думаешь, сколько времени потребуется на то, чтобы разобрать ее?

Пастырь пару раз моргнул.

– Я не понимаю…

– Скажем так, я решил отыскать книги, которые, по твоим словам, сожгли. Но мы оба знаем, что они здесь. Как думаешь, сколько времени потребуется на то, чтобы разобрать всю башню по камню, если я призову всех до одного стражей Маннфаллы?

Пастырь сделал нетвердый шаг назад.

– Разобрать по камню…

Дело сделано: Сетри шокирован. Он потрясен и изумлен. Но этого недостаточно. Он должен напугаться. Он должен бояться за свою жизнь. Ример приблизился вплотную к нему, схватил за тощую руку и зашептал:

– Пастырь, вчера мы проткнули мечом сердце мужчины, который пытался скрыть то, что совершил совсем недавно. Как ты думаешь, что я сделаю с имлингом, который скрывал от меня что-то важное на протяжении всей своей жизни?

Пастырь закрыл глаза. На какое-то мгновение Римеру показалось, что он победил.

– Клянусь тебе, Ример-отче, здесь нет полезного знания, которого бы ты еще не видел. То, что ты ищешь, было уничтожено более восьмисот лет назад.

– Полезное или нет, я собираюсь найти его. Ты можешь отдать мне желаемое сейчас или же можешь принять кару, когда мы сами отыщем знание.

Пастырь горестно пожал плечами:

– Я ничего не могу сделать.

Ример понял, что страха за свою жизнь мало. Он может угрожать пастырю до тех пор, пока тот не помрет со скуки, это не поможет. Нужно что-то более сильное. Гигантское. Сетри должен думать, что Ример победит. Что он не сдастся никогда.

– Я ворононосец, – прошипел он. – Ничто меня не остановит. Нет таких тайн, которые не принадлежали бы мне. Я вернусь на восходе солнца с каждым стражем, способным ходить, и я обещаю, мы найдем это. Даже если нам придется снести стены и полы. Увидимся завтра, пастырь.

Он повернулся к пастырю спиной и пошел не оглядываясь. Последней капли безумия великого имлинга должно хватить. Теперь оставалось только одно.

Ждать.

Даже посреди ночи в Маннфалле всегда можно увидеть огни. Вдоль главных улиц круглосуточно горят фонари. Сотни фонарей, особенно здесь, на северной стороне, где располагается Эйсвальдр. Город в конце города. Это больше не дом Всевидящего, но все еще дом Совета. Все еще дом тех немногих, у кого есть больше, чем им когда-нибудь может понадобиться. И библиотека, где больше книг, чем кому-нибудь под силу прочитать.