– Ладно, мы с Тамарой что-нибудь придумаем. Но такого я от Романа не ожидал.

Он хотел еще что-то добавить, но музыка кончилась, и к нам подошел Пронин, уже проводивший свою даму. Едва поздоровавшись с Якуниным и поздравив его с Новым годом, он ухватил меня за локоть и повлек к выходу, приговаривая, что столько экстрима он не испытывал со времен своего знаменательного купания, закончившегося не менее знаменательным со мной знакомством.

Одевшись, мы вышли на улицу. Шапочки на мне не было, так же как и перчаток, я лишь сменила туфли на сапожки из тонкой кожи на невысоком удобном каблучке, а на плечи мне, как королеве, Пронин накинул симпатичную шубку из мягкого серебристого колонка.

Не сказать, чтобы погода была уж очень холодной – минус пять для Москвы не холода, но мне, приехавшей из теплой Италии, было прохладно, и я зябко куталась в шубку, пряча нос в высокий воротник. Перед рестораном высилась приличных размеров катушка, с которой скатывались нетрезвые катающиеся. Мной вдруг овладел авантюрный дух, и я решительным шагом отправилась к ней, не реагируя на попытки Романа меня остановить.

Поняв, что я настроена крайне решительно, он предпочел не драться посреди улицы с пьяной бабой, а скатиться вместе со мной. Я взобралась наверх и хотела сесть на скользкий лед, боясь упасть, но Роман мне этого не позволил, и мы понеслись вниз стоя. Конечно, для любителей острых ощущений это был настоящий кайф, но я-то к таковым вовсе не относилась. Поэтому, когда мы достигли края полосы, я от пугливого пота стала мокрой, как лягушка. Но мне настолько не хотелось возвращаться в свой полутюремный быт, что я потребовала:

– Еще! – заслужив от Вадима пару окололитературных эпитетов.

Решив не стесняться, я ответила ему тем же. Он так удивился, что неосмотрительно заявил:

– Ну это ж надо! А еще жена профессора!

И без того заведенный произошедшими в ресторане событиями Роман вдруг схватил его за грудки, сильно тряхнул и завопил не своим голосом:

– Маргарита моя жена! Запомни: моя!

Вадим так оторопел от неожиданности, что не сразу сообразил, что произошло, и глупо таращил глаза, пока ему на помощь не пришла Марина. Уцепившись за руки Пронина, она успокоительно залепетала:

– Конечно, конечно, твоя! – Одновременно маяча мужу, чтобы тот соглашался.

Воспользовавшись этой нелепой разборкой, я быстро направилась к горке и взбежала наверх, желая хотя бы пару минут побыть на свободе. Вряд ли мне удастся удрать от трех хорошо подготовленных спортивных человек, но хоть несколько неприятных минут я им доставлю.

Наверху торчало пятеро полупьяных парней, тотчас же предложивших мне свои услуги. Кокетливо усмехнувшись, я охотно их приняла.

Обхватив меня сильными руками, один из них ринулся со мной вниз, летя с такой скоростью, что я невольно взвизгнула.

От него противно несло водкой, я морщилась и старалась отвернуть лицо, чтобы не дышать мерзким перегаром. Внизу нас встретил Роман, тут же отобрав меня у парня. Считая меня своей законной добычей, тот мгновенно воспротивился, ухватив мой рукав и потянув меня обратно.

Пронин с подчеркнутым спокойствием указал:

– Это моя жена!

На что парень громко свистнул и возразил:

– Была ваша, станет наша!

На его призывный свист подтянулась группа захвата, состоящая из четырех пошатывающихся, но весьма агрессивных типов. Мне было забавно наблюдать за столь нестойким воинством, но я почти окоченела. Конечно, тонкие колготки и отсутствие шапки на голове катанию не способствуют.

В дело вмешался Вадим. Оторвав меня от претендента, он хладнокровно, с явственной угрозой в жестком голосе предупредил:

– Успокойтесь, парни!

Но те, почуяв добрую драку, – а для русской души что за праздник без мордобоя? – стенкой пошли вперед, пытаясь отбить меня у соперников.

Не обращая внимания на нападавших, Роман с сердитым лицом поволок меня к нашему лимузину. Парни попытались броситься за мной, но, видимо, Попов им этого не позволил, потому что сзади послышались звуки ударов и громкая ругань.

Подбежавшая к машине Марина распахнула передо мной заднюю дверцу, и Роман, засунув меня внутрь, повернул обратно к катушке, где вовсю шла драка. На вопль «наших бьют» к парням подскочило еще человек пять, и образовалась настоящая куча мала. Севшая рядом со мной Марина зло прошипела:

– Видите, что вы наделали?

Я радостно согласилась:

– Конечно, вижу! Феерическое зрелище, не находите?

Она разъяренно открыла рот, но тут же его и закрыла, видимо, вспомнив о наших разных статусах.

Заблокировав двери, чтобы исключить мой побег, в драку ввязался и наш шофер, крепкий тренированный парень, но совершенно напрасно – почти все нападавшие уже лежали на земле, сваленные профессиональными приемчиками Вадима.

К моему удивлению, Роман от него не отставал, ловко уходя от ударов и в свою очередь быстро вырубая нападавших короткими злыми ударами. Но вот парни кто удрал, кто лежал, и победители остались одни.

Встряхнувшись и очистив друг друга от снега, пошли к машине.

Едва они раскрыли дверцы, я принялась громко аплодировать и с удовольствием кричать «браво» и «бис»!

Повторять драку по моей просьбе они не стали, устроившись в осуждающем молчании на своих сиденьях, и машина понеслась по новогодним улицам Москвы, полным празднующего народа.

Я хотела выразить победителям свое восхищение, но сидевший рядом со мной Роман вдруг облапил меня и принялся целовать, не обращая внимания на возмущенные гримасы Вадима, считающего, что таким образом проштрафившихся бабенок не наказывают.

Но у Пронина на этот счет было другое мнение, и он всю дорогу до Рублевки откровенно меня тискал, как перевозбудившийся подросток, чем возмутил даже обычно невозмутимую Марину. И, выходя из машины, я чувствовала, что она из не одобряющей меня противницы превратилась с почти откровенную союзницу.

Во всяком случае, когда Роман попытался прорваться в мою комнату, чтобы закончить так успешно начатое в машине, она воспротивилась, заявив:

– Вы что, не видите, что ее просто трясет? Она же наверняка простудилась, катаясь с горки в такой ветер полуголой!

Меня и вправду знобило, причем даже зубы непроизвольно выбивали дикий ритм. Повнимательнее посмотрев на меня, Пронин скомандовал:

– Быстро раздеваться и в горячую ванну! – и бросился к бару. Налив в стопку сто граммов армянского коньяку, отрезал кусок лимона и протянул мне.

На мой отказ свирепо рявкнул:

– Пей немедленно, черт побери! И раздевайся!

Я неуверенно понюхала сомнительный напиток. Коньяк пахнул не слишком приятно, к тому же я никогда не пила ничего крепче вина, поэтому сильно засомневалась, стоит ли мне пробовать это пойло.