— У них там, наверное, целая армия слуг?

— Только двое, и они живут отдельно. Трент и Ариана отлично справляются сами. А я там предоставлен сам себе, наслаждаюсь покоем и природой. Слуг я с собой не беру и тоже справляюсь… как умею.

Николь покраснела.

— Сдаюсь, милорд. Я снова несправедливо судила о вас.

— Я мог бы вас простить… за определенную плату.

Золотая искорка зажглась в глазах Николь, придав им магический васильковый оттенок.

— Какова же цена?

Наклонившись вперед, Дастин указательным пальцем приподнял подбородок Николь.

— Несколько минут наедине после обеда, — сказал он очень тихо, чтобы не услышал отец на кухне. — Мы их проведем в прощальном поцелуе.

— Милорд, плата непомерная, — улыбнулась Николь, — но я согласна.

— Хорошо. — Дастин успел отступить как раз в ту минуту, когда Ник вошел в столовую. Дождавшись, когда отец и дочь сядут за стол, Дастин прошел на кухню и через минуту вернулся с бутылкой шампанского и тремя бокалами. — Твой отец прав, Дерби, мы должны отметить сегодняшнее твое достижение, — сказал он, наполняя бокал Николь. — Ты превзошла все мои ожидания.

— Я… — Николь смотрела то на бокал, то на Дастина, и лицо ее светилось удовольствием. — Спасибо, милорд.

— На здоровье, — смущенно пробормотал маркиз. Видя на лице Николь выражение искренней радости, Дастин захотел тут же расцеловать ее, но заставил себя отвести взгляд. Он налил вина себе и Олдриджу.

— За неподражаемого Олдена Стоддарда! — провозгласил Дастин, поднимая бокал. — За его победу в дерби, которая войдет в историю конного спорта.

— Присоединяюсь, — отозвался Ник. — Надеюсь, мистер Стоддард окажется первой женщиной, которая поставит этот неслыханный рекорд.

— Спасибо, — ответила Николь срывающимся голосом. — Я сделаю все, чтобы оправдать ваши надежды.

— Спрячь наши пожелания в амулет, — посоветовал Дастин, — но только на две недели.

Ник со стуком опустил бокал на стол и с изумлением посмотрел на Николь. Она мгновенно вскочила на ноги.

— Ягнятина очень вкусная, — объявила Николь, хватая свою тарелку. — Пойду положу себе еще кусочек. — И она стрелой вылетела на кухню.

Какое-то время Ник молчал, ошеломленно уставившись в пространство, потом обратился к Дастину.

— Вы знаете об амулете, милорд? Николь не рассказывала о нем ни единой душе…

— А вот я знаю, — ответил Дастин. — И это для меня не меньший подарок, чем тот, что ей в свое время сделала мать. Прекрасно, что она подарила своей дочери способность мечтать и надеяться. А Николь в свою очередь поделилась со мной этим чудесным даром.

— Понимаю.

— В самом деле?

— Да, милорд. — Дастин видел, как уходит напряжение с лица Олдриджа. — Я ведь тоже был в свое время влюб… Ах, Ники, ты уже вернулась! — осекся Ник. — Маркиз как раз собирался снова наполнить бокалы.

— Да мы же еще не допили! — сказала Николь.

— Ну и что? — усмехнулся Ник, передавая бутылку Дастину. — Насколько я понимаю, у нас не один повод выпить.

— Дастин, что ты наговорил отцу, пока я была в кухне? — спросила Николь несколько часов спустя, провожая Дастина до дверей. — Всего один вечер, а вы ведете себя как старинные приятели. Он прямо-таки настаивал, чтобы мы побыли вместе!

Дастин взял Николь за руку.

— Он не в первый раз позволяет нам побыть наедине.

— Позволяет? Да он чуть ли не требовал этого! Ты слышал, он даже беззаботно засвистел, поднимаясь по лестнице к себе. А он долго себе этого не позволял. Так что я все-таки пропустила?

— Мы с твоим отцом преодолели одно из главных препятствий, как ты их называешь, — ответил Дастин, обнимая Николь. — Поцелуй меня.

— Дастин…

— А как же уговор? Всего минуту, Николь!

Рассмеявшись в ответ, Николь обвила руками шею Дастина.

— Как пожелаешь.

— Ах, дорогая, это лишь начало того, что я желаю. — Дастин впился в губы Николь, не скрывая охватившую его страсть, прижал ее к себе так крепко, что она задрожала, ощутив твердость его восставшей плоти.

— Николь, — выдохнул Дастин ее имя, язык его ласкал губы Николь, руки опускались ниже и все крепче прижимали тело девушки к его напрягшейся плоти. — Ты хотя бы представляешь, до чего сильно я тебя хочу?

Николь всю трясло, но не от страха.

— Мне кажется, да, — прошептала она.

— Скажи, что ты хочешь меня.

— Ах, Дастин, ты же знаешь, что я хочу тебя.

— Я мечтаю оказаться в тебе.

— О-о-о… Боже! — Николь крепче прильнула к Дастину, когда его руки, поднявшись, легли на ее груди. Соски Николь отвердели, как только по ним прошлись пальцы Дастина.

— Я весь загораюсь, едва прикоснусь к тебе. Когда же я наконец тобой овладею? — Дастин с величайшим усилием поднял голову и вгляделся в лицо Николь, продолжая ласкать ее набухшие соски.

Николь слегка застонала, и Дастин, чтобы заглушить стон, еще крепче приник к губам девушки.

— Ты прекрасна, — произнес он каким-то чужим голосом. — Нам лучше остановиться. С тобой я забываю обо всем на свете.

— Я уже забыла, — призналась, задыхаясь, Николь. — Но для тебя ведь это не внове.

В ответ Дастин нежно обнял Николь за плечи.

— Ты напрасно думаешь обо мне дурно. То, что я чувствую сейчас, так же ново для меня, как и для тебя. Почему ты укоряешь меня в том, чего не знаешь? Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь, что веришь мне.

На губах Николь появилась мечтательная улыбка.

— Спасибо за подсказку. Я буду твердить, что не верю тебе, и ты останешься здесь навсегда.

Дастин со стоном снова приник к губам Николь.

— Я намерен оставаться с тобой до тех пор, — сказал он, — пока мы не станем одним целым.

— Надолго? — Как только вопрос слетел с уст Николь, ее аметистовые глаза расширились от ужаса. Она отчаянно желала вернуть обратно сорвавшееся слово.

— Навсегда! Николь, разве ты не понимаешь? Я люблю тебя.

Это признание вырвалось у Дастина так же неожиданно, как и вопрос у Николь. Губы ее задрожали, и по щекам покатились две слезинки. Безотчетный страх вдруг стеснил грудь Дастина, он обхватил Николь, словно боясь, что она вот-вот улетит, испарится, исчезнет.

— Не бойся, любимая. И, ради Бога, не исчезай. Тебе не нужно отвечать. Тебе ничего не нужно говорить. Я обещал дать тебе время и сдержу свое обещание. Прошу тебя, не плачь.

— Я не исчезну. Я не могу не плакать. Я больше не боюсь. Я просто в ужасе.