Я поняла, что делаю, лишь ударившись больным плечом о дно ремонтной ямы. И тут ударил взрыв. Полыхнуло так, что я зажмурилась, и все равно перед глазами плыло какое-то белое свечение. А уж громыхнуло! Я со стоном зажала уши руками. В закрытом пространстве гаража одна небольшая граната произвела чудовищные разрушения. Осколки рикошетом отлетали от стен. «Тойота» надо мной подпрыгнула, подкинутая вверх ударной волной, и с грохотом и лязгом приземлилась на колеса. Камеры тут же начали сдуваться — резину посекло в хлам, и машина просела, почти закрыв днищем яму. Зато я была цела и невредима!

Ну, не так все оптимистично, конечно. Зато я не получила новых повреждений вдобавок к тем, что уже имелись…

Удушливый дым заполнил помещение. Он начал просачиваться в яму, и я зашлась мучительным кашлем, немедленно отозвавшемся резкой болью в поврежденной ключице и плече. Так, надо сматываться отсюда, и побыстрее!

Я с превеликим трудом протиснулась в щель между краем ямы и днищем машины. Обдирая спину, вылезла на свободу. Зажимая рот рукавом и отчаянно кашляя, кое-как доковыляла до двери. По дороге я миновала догорающие остатки «Паджеро» и перешагнула через то, что осталось от белозубого боевика. Эх, не сниматься ему в рекламе зубной пасты…

Лампочка разбилась, и в гараже было темно — только языки пламени плясали на полу. Зато двор был залит светом, как каток в воскресенье — видимо, взошла луна. Я добрела до освещенного проема и буквально выпала на снег, надрывно кашляя и глотая обжигающий морозный воздух. Он был чистым и пьянил, как неразбавленный спирт.

Я перевернулась на спину и немного полюбовалась звездами. Они были как всегда прекрасны. Сколько же раз я лежала вот так, не веря, что осталась жива? Ну надо же, и в этот раз мне повезло…

Отдышавшись немного, я села, зачерпнула горсть снега и протерла лицо. В голове немного прояснилось.

Тут я обнаружила, что во дворе я не одна. Меня уже ждали.

Ленивые аплодисменты были мне наградой. Давид и Голиаф вежливо поаплодировали, но руки у них были в перчатках, так что овации не получилось. Старики, одетые в свои пальто в стиле «а-ля двадцать третий съезд КПСС» и каракулевые шапки, стояли в отдалении. А рядом с ними, облокотясь на пробитый бок внедорожника, стоял Сквош — живой и невредимый.

Я мысленно застонала. Этот тип даже не ранен, он бодр, как огурец, и полон сил. А я, мягко скажем, знавала времена и получше. Шансы выстоять против наемника равны нулю. Нет, ниже нуля — совершенно как температура этой ночью…

Вдобавок я безоружна. Не помню, когда я выронила автомат — когда прыгала в яму или когда вылезала, но он точно остался в гараже.

Обойма пистолета пуста. У меня только нож в кармане куртки. А наемник обвешан оружием, как новогодняя елка игрушками…

Я встала на четвереньки, оторвала руки от земли и оказалась стоящей на коленях посреди двора. Поза мне чрезвычайно не нравилась. И дело тут было не в психологии, а в том, что лицо стоящего на коленях — идеальная мишень для удара коленом в нос или ногой снизу под подбородок. Мне не хотелось быть мишенью, поэтому я подождала, когда двор перед глазами перестанет вращаться, и осторожно поднялась на ноги. Кажется, стою, не падаю. Что ж, уже кое-что.

— Мальчик, убей ее, и давай закончим наши дела, — произнес по-английски Давид. Голиаф ничего не сказал — старик выглядел неважно: несмотря на мороз, его лоб был покрыт каплями пота, глаза ввалились, губы казались белыми. Он судорожно прижимал к груди какой-то сверток.

К моему глубокому изумлению, Сквош не послушался приказа. Наемник неспешно обошел меня кругом, разглядывая, как скульптуру в музейном зале. Мое лицо и одежда были черными от копоти, черная повязка стягивала голову. В плече уже начинали стучать молоточки, и от раны поднималась волна крайне неприятного жара. Ну конечно, в рану попали клочья одежды, да и повязка была нестерильна. Левая рука больше не желала подниматься. Рана на виске горела. Но это были мелочи — главное, что голова болела все сильнее, перед глазами стояла дрожащая пелена, и в поле зрения порой пролетали какие-то загадочные искры и кометы, которых, подозреваю, не существовало в реальности — посреди заснеженного двора, где стояли пробитые пулями машины и трое убийц, один из которых уже начал вокруг меня свой опасный танец.

— Не дури, прикончи ее — и уходим! — В голосе Давида звучали властные ноты. Да, этот человек привык командовать. И привык к тому, что его нельзя не послушаться…

— Да пошел ты! — вдруг оскалился Сквош. — Эта тварь убила моих друзей, понял? Мы вместе с ними полмира прошли. Выживали в таких местах, что вы обделаетесь, если расскажу. А она их убила.

— Мальчишка, щенок! — Голос Давида хлестнул наемника, как кнут. — Из-за глупых понтов ты рискуешь нашими жизнями и вообще успехом всей операции!

— Успехом? — Сквош на минуту отвлекся от созерцания меня и повернул голову к старикам. — Каким, к такой матери, успехом?! Вы обещали, что будет пис оф кейк. Что тут никого, кроме баб и гражданских. Быстро делаем свое дело и валим на Багамы. И где они?

— Кто? — глупо переспросил Голиаф.

— Багамы, блин! — заорал Сквош. — Может, вы специально позволили этой твари убрать всех наших, чтобы не делиться, а?! Может, вы и меня уберете, когда мы отъедем подальше?

Старики переглянулись. Похоже, Сквош прав.

— Я отсюда не уйду, — замотал головой наемник. — Не сейчас. Сначала я убью эту суку. Потом я переверну здесь все вверх дном, но найду место, куда смылись остальные заложники. Дальше я заберу у вас свою долю и долю ребят — все, что мне причитается. До евроцента, ясно? И только тогда мы сядем в машину и уедем. Я сяду сзади, а поведешь… вот ты и поведешь!

И Сквош ткнул пальцем в Давида. Тот укоризненно покачал головой, словно удивляясь человеческой тупости и упрямству.

А потом Сквош повернулся ко мне. Наемник положил на снег автомат, а затем принялся неторопливо освобождаться от всяческих приспособлений, закрепленных на теле. Кажется, он решил прикончить меня голыми руками.

Наемник сбросил куртку и остался в черной майке, демонстрировавшей открытыми его накачанные руки с буграми мышц.

Вероятно, Сквош собирался устроить показательный бой — картинно измордовать меня и только потом прикончить. Месть за убитых друзей! Красивый спектакль для избранной публики. Но я не желала участвовать в этом спектакле.

Карате, кунг-фу… Не знаю, чем владел Сквош. Едва он сделал ко мне первый шаг, я бросилась на него и вошла в клинч, как делают боксеры, когда им не хочется, чтобы противник хорошо размахнулся для удара. Я сделала подсечку и повалила наемника на снег. Первым ударом костяшками пальцев в лицо я сломала ему нос. Наемник рефлекторно вскинул руки и схватился за лицо. Мой следующий удар был нанесен коленом в пах. Руки моего противника переместились туда. Тогда я вдавила большими пальцами его глаза. Сквош дико заорал, задергался и сбросил меня с себя. Все-таки разница в весе между нами была слишком существенной.