Тот с благодарной улыбкой принял его и помчался в ресторацию.

— Из простолюдинов, — подметил Кондратьев, глядя ему вслед. — Дар имеет второй или третьей ступени — не более.

— Как ты себя чувствуешь, моя милая? — почти без акцента протараторила полька, взяв Варвару за руку.

— Лучше, — дёрнула та уголками губ. — Но мне стоит поскорее прилечь. Голова кружится.

— Любезный Максим Александрович, не сыщете ли вы нам извозчика? — попросил я Рыжика.

— Скоро вернусь, — кивнул тот и исчез в тумане.

— Простите меня, Варвара Ульяновна, в том, что с вами произошло есть толика моей вины, — мрачно произнёс я.

— Что вы, сударь… Не корите себя. Это просто неудачное стечение обстоятельств, — заверила меня девушка, чуть ли не со слезами на глазах рассматривая своё платье, которое после падения на брусчатку пришло в негодность. Его щедро украшали пятна грязи, а кружева на рукаве — и вовсе оторвались.

— Однако я просто обязан оплатить требующиеся вам услуги лекаря и купить для вас новое платье.

— Нет, нет, нет. Ничего не надо!

Девушка принялась активно протестовать, а я убеждать её в обратном. За этим занятием нас и застал Кондратьев.

— Ступайте за мной, друзья. Извозчик нас уже ждёт.

Варвара пошла было сама, но застонала от боли. И тогда я уже в третий раз взял её на руки и понёс, быстро теряя силы. Хорошо хоть, карета извозчика оказалась всего в квартале отсюда. Мы быстро добрались до неё и поехали к дому девушек.

По дороге я снова принялся убеждать Варвару в том, что должен заплатить за её лечение и платье. Но та продолжала упорствовать. И тут вдруг Кондратьев заговорщицки подмигнул мне, после чего его правая рука незаметно вытащили из своего кармана два красных червонца, а левая — ловко открыла ридикюль Варвары, который покоился на плече Ядвиги. Несмотря на обстоятельства, полька не забыла вынести его из ресторации вместе со своей сумочкой. И теперь двадцать рублей Рыжика отправились в ридикюль Толкницкой. Надеюсь, ей хватит этих денег. А Кондратьев-то полон сюрпризов. Не промышлял ли он карманными кражами?

Вскоре мы доехали до дома девушек и выбрались из кареты. Извозчика я отпускать не стал, сказав ему, что вернусь довольно быстро. Так и вышло. Мы с Кондратьевым помогли сударыням добраться до двери их съёмной квартирки, а потом попрощались и снова заняли свои места в карете.

— Куда едем, судари? — спросил через переговорное окошечко возница.

— Максим, как ты считаешь, сейчас ещё не поздно нанести визит госпоже Орловой? — спросил я у Рыжика, который после взрыва был непривычно задумчив.

— Всё зависит от того, ради чего ты собрался посетить её.

— Не я, а ты, ведь ты мой секундант… — сказал я и вкратце поведал ему о том, как познакомился с Романовой и происшествии в холле кинотеатра.

— Так этот бурбон Морозов ещё и враль! — ахнул парень. — Сидел он, значится, в ресторации и соловьём разливался, как своими собственными глазами видел юнца, вызвавшего Пацци! Вот ведь пустобрёх! А чего же ты не поставил его на место?

— Так неинтересно. В этом нет изюминки. Пусть лучше народная молва разнесёт по городу весть, что с Пацци будет стреляться Никита Алексеевич Шипицин. И тогда я посмотрю с какой рожей будет ходить Морозов.

— Ну, дело твоё, — дёрнул головой Рыжик и громко добавил, глянув в сторону открытого переговорного окошка: — Уважаемый, поезжай к особняку вдовы Орловой!

Карета скрипнула и ритмично застучали по мостовой копыта лошадей, а за запотевшим стеклом поплыли силуэты домов.

— А ты, Никита, отчаянный и смелый парень. Стреляться с самим Пацци. Тут нужно иметь твердое сердце, а ещё лучше — твёрдую руку. По слухам, этот итальянский богатей с десяти шагов пулю в серебряный пятак кладёт. А у тебя-то как со стрельбой? — хмуро проговорил Рыжик, попутно приводя себя в божеский вид, дабы не выглядеть перед Орловой каким-то бомжом с улицы. Он стряхивал с сюртука крошки, а штиблеты очищал от капель грязи.

— Надо будет завтра посетить тир и выяснить не потерял ли я хватку…

— Ты так говоришь, словно лет пять не стрелял.

Я ответил на его слова лишь кривой улыбкой. Хрен его знает, как мои навыки стрельбы подружатся с этим хилым телом. У меня вон до сих пор руки болят после Варвары. К тому же ушёл адреналин, который в первые минуты после взрыва заглушал болевые ощущения. И теперь ему на смену пришли болезненно постреливающие рёбра, раскалывающаяся поясница и ноющий затылок.

— На какой день назначать дуэль? — спросил парень и напомнил: — Ты ведь ещё принял вызов от индюка Морозова, что б демоны пожрали его потроха.

— Некроманта можно оставить на следующую неделю, а с Пацци надо стреляться на грядущей седмице. И место следует подобрать безлюдное. Лучше всего за городом.

— Уяснил. И это… Надо бы ещё взять с собой лекаря сильного. Думаю, секундант Пацци не откажется от этой идеи. А то без лекаря опосля дуэли может статься, что придётся могилу рыть, дабы младой и мёртвый лик навеки скрыть. О! Замечательная рифма. Надо бы запомнить. Кстати, кто он? Этот секундант?

— Не знаю. Мне просто сказали, чтоб я своего секунданта отправил в дом Орловой, а уж кто будет секундантом Пацци — бог его знает. Может, какой-нибудь высокородный домочадец вдовы?

— Вполне возможно, — согласился Кондратьев, почесал щеку и резко заговорил, словно только что вспомнил нечто важное: — Вот ещё что, Никита. Пацци наверняка восхочет, дабы непосредственно перед дуэлью вас проверил опытный маг с даром, позволяющим хорошо чувствовать даже самые сложные заклятия. Поэтому юлить не стоит. Стреляться придётся честно. Конечно, я не сомневаюсь в тебе, но предупредить был обязан.

А вот это уже хреновое известие. Где-то на заднем дворе у меня бродила мыслишка о применении «Длани удачи». Она позволила бы мне победить итальянца. Правда, потом бы меня ждал «откат», но если не вкладывать в золотистую магию много энергии, то неудача будет несмертельной. А вот теперь на «Длань удачи», наверное, не стоит рассчитывать. Млять! Единственный козырь прочь из рукава. Дуэль сразу же заиграла новыми красками, чёрными красками, но страх в моей душе не вспыхнул. Я и не из таких передряг выбирался.

Меж тем карета остановилась, а извозчик открыл окошечко и прохрипел простуженным басом:

— Особняк сударыни Орловой.

— Никита, ты поезжай восвояси. Не жди меня. Я ведь не знаю сколько времени займёт обсуждение условий дуэли, а тебе надобно отдохнуть. Завтра я найду тебя в университете и всё поведаю.

— Хорошо.

Кондратьев на прощание кивнул мне и покинул карету, очутившись на