мы окончили 3-й курс и как раз сдавали экзамены. Во время сессии надзор Инспекции ослабевает. Например, во время сессии разрешается заниматься в аудиториях хоть всю ночь.

Рассвет. В Митрополичьем парке, окружающем Семинарию, – пение птиц, а в наших классах горят под потолком лампы и за партами то тут, то там семинаристы готовятся к экзаменам и зачетам.

А нам предстоял несложный экзамен, да и успели подготовиться раньше, поэтому спокойно могли одну ночь попросту прогулять.

Но сессия сессией, а для администрации от этого наш проступок меньше не становился. Не ночевать в Семинарии – страшное преступление. Если и не исключат (хотя на 80 % вероятность, что исключат), то снизят поведение до крайне низкой отметки. Достаточно потом одного опоздания, одного прогула, словом, «шаг влево, шаг вправо…» – и… пакуй чемоданы.

Поэтому, конечно, мы к акции готовились тщательно. Выбрали время, когда будет дежурить самый лояльный помощник Инспектора, который обысков по комнатам никогда не устраивает, договорились с ребятами, что, если пропажу обнаружат, нам звонят и мы на такси по ночному городу прилетаем в Семинарию. Ну и как пробраться незамеченными в общежитие тоже было отработано. (Это было счастливое время, когда все держалось на доверии и человеческой соревновательности: Инспекция нас ловила – мы скрывались. Сегодня везде камеры… С силой и изобретательностью человеческой в бой вступили бездушные машины. Эх…)

Словом, всесторонне подготовившись, мы отправились на дело. Нас было пятеро:

я;

Мариан Л. (сейчас протоиерей на Украине);

Андрей П. (был одно время протодиаконом в Таллине, потом ушел на светскую работу);

Коля П. (сейчас протоиерей в Туле);

Виталик С. (протоиерей во Пскове, скоропостижно скончался в 2020 году).

В гостях у батюшки мы провели время славно. Он угостил нас прекрасными домашними котлетами, достал бутылку кагора. А потом огорошил:

– …Хотите попробовать сигару?

Мы, конечно, не курили, но попробовать сигару – тогда тоже редкость, с которой мы были знакомы по фильмам да по книжкам, – было заманчиво. Правда, из всех отважился курить сигару только Андрей. Сделал с умным видом несколько затяжек, а потом закашлялся.

Из видеофильмов посмотрели «Небеса обетованные» Рязанова, какие-то два новых западных фильма.

А тут уже светает. Прощаемся с гостеприимным хозяином. На первом скрипучем трамвае доехали до метро, нырнули в подземку. Десять минут через парк и… уже отворяем тяжелые двери.

Все тихо. Дремлет на вахте какой-то первокурсник, поставленный на дежурство. Мы, рассредоточившись и выждав паузу, один за другим прокрадываемся в спальню. Чистая победа! Никто нас не поймал.

Завариваем чай – этакая стайка жаворонков, уже в полседьмого на ногах, но, даже захоти, формально придраться не к чему.

Потом колокол подъема. Молитва в храме, завтрак, экзамен. Сдали прекрасно!

Вечером – всенощное бдение. Постепенно входим в ритм обычной семинарской жизни и забываем о недавних приключениях. На следующий день, воскресный, – Божественная литургия. Потом обед.

Возвращаемся в комнату, веселые, полные оптимизма…

Виталик, усевшись на кровать и откашлявшись, говорит:

– Братья, кажется, я всех вас сдал…

Как сдал? Что за глупая шутка!..

– Я пошел сегодня исповедоваться, а исповедовал отец Инспектор. Я покаялся, что не ночевал в Семинарии. И еще пил вино и курил сигары. Отец Инспектор спросил:

– Как ты мог?..

Я сказал:

– Но я был там не один. Со мной были… и всех вас перечислил.

Мы застыли с открытыми ртами. Такую вопиющую тупость представить себе было невозможно. Да, отец Инспектор порой исповедовал, но вместе с ним исповедовали и другие батюшки. Почему пошел к Инспектору?.. Ладно, себя сдал, но, Боже мой, зачем он заложил всех?..

– Что ты наделал?! – воскликнул Коля. (На самом деле Коля сказал другие слова, но пусть будут эти J.)

У других слов просто не было.

Приподнятое настроение улетучилось. Мы ждали самых неприятных последствий.

На блюдечке! Все наши преступления были поданы на стол Инспекции на блюдечке, в самом лучшем виде!..

Прошел день. Никто за нами не пришел.

На следующий день, за обедом, Инспектор останавливается возле меня.

– Хороший у вас брат. Откровенный…

Покаянно вздыхаю.

– Смотри. Еще повторится!..

Так Инспектор подошел ко всем участникам ночной прогулки. Всех предупредил. Но никаких наказаний и взысканий на нас наложено не было.

А вы как думали, все-таки тайна исповеди J.

На следующие пять лет (еще год Семинарии и четыре – Академии) Виталик стал героем всех наших посиделок и воспоминаний. Нашей историей, как козырным тузом, побивалась любая байка.

– А вот у нас было…

Слушатели немели от восхищения:

– Святая простота!..

P. S. «Святая простота» – слова, которые произнес Ян Гус, стоя на костре и видя, как некая благочестивая старушка с любовью подкладывает в костер вязанку дров.

…

Из воспоминаний о Семинарии, о времени, когда впереди грезилась огромная, светлая жизнь, – к дню сегодняшнему, в наш 2005 год.

Отец С. рассказывает:

– Приехал епископ на один отдаленный приход своей епархии. Его встречает ветхий такой, старенький священник. Заходят в храм. И храм старый, ветхий. И иконы, и утварь… и старушки выходят седенькие, ветхие… умирающая деревня российской глубинки. Вздохнул владыка. И, благословляя верующих, вместо положенных слов: «Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей…» – сказал: «…и посети изюм сей…»

…

Послушная девочка…

День Усекновения главы Иоанна Предтечи. Днем на минутку зашел в собор один знакомый диакон. Сидим в пономарке, пьем чай. Диакон:

– Я не пойму, в чем вина этой несчастной Саломии, которую как только наши богослужебные тексты не обзывают… Она хорошо танцевала. Это грех? Нет, мы тоже детей своих на танцы отдаем и желаем им успехов. А насчет головы Иоанна Предтечи… так просто хорошая послушная девочка. Ей царь предложил награду, она – к матери. И послушно озвучила царю ее просьбу. Это же не ее желание было убить Иоанна, она вообще не вникала, что это за человек, кто он. Мама сказала – значит, так надо, мама лучше знает.

Диакон замолчал, прихлебывая чай.

Отвечаю, что вообще он прав, хотя делать Ангела из Саломии тоже не стоит; она была типичным представителем семьи Иродов. Наплевательское отношение к чужой жизни, пиры, на которых, возможно, поощрялись непристойности… Верно то, что девочка была заложницей своего происхождения и в данной истории ее отрицательная роль минимальна.

Вечером, когда ехал домой, вспомнил наш разговор. Подумалось: а вот что неприятно, так это то, как впоследствии в Византии христиане злорадно додумали историю Саломии. В житии Иоанна Предтечи читаем: «…Саломия, переходя зимой реку Сикорис, провалилась под лед. Лед сдавил ее так, что она висела телом в воде, а голова ее находилась