Войдя в квартиру, Александр Иванович переоделся в домашнее, вымыл руки и отправился на кухню посмотреть, что новенького появилось в холодильнике за время его отсутствия. Телешев был женат, но уже лет десять жил один, и их с женой это целиком и полностью устраивало. Женился он в двадцать три года по глупости, а она, деревенская девчонка, пошла за него потому, что считала замужество необходимым: все выходят, а мне что же, всю жизнь в девках сидеть? Говорить им было не о чем даже в молодости, к сексу она оказалась равнодушна – дочь родить отважилась, и на том спасибо, – заводить второго ребенка отказалась наотрез (а Телешев до сих пор мечтал иметь как минимум троих) и не скрывала, что с мужем ей скучно. За что ее действительно стоило благодарить, так это за то, что Александр Иванович стал обеспеченным человеком. Давным-давно, на заре супружеской жизни, она, дура деревенская, сказала ему напрямик, что муж нужен женщине исключительно для того, чтобы зарабатывать деньги. Загибая пальцы, она огласила список вещей, которыми ее обязан обеспечить супруг. В списке этом фигурировали хорошая квартира, престижный автомобиль и банковский счет; это был довольно длинный список, всего сразу не упомнишь.

Она в ту пору была уже на шестом месяце, и Телешев, как человек порядочный, естественно, просто не мог прямо тут же, не сходя с места, послать ее ко всем чертям. Он был тогда никто – нищий выпускник художественного училища без полезных знакомств, связей и начального капитала, любитель выпить в веселой компании и всласть похохотать над удачной шуткой. Над неудачными, впрочем, он тоже смеялся тогда – такой вот веселый был человек. С тех пор минуло двадцать лет, русые кудри облетели, как пух с одуванчика; стройный юноша, который неплохо играл на гитаре и подумывал о том, чтобы всерьез заняться живописью, обзавелся солидным брюшком и еще более солидным капиталом. Начинал он с продажи женских шуб, собственноручно, на колене сшитых из лоскутков и обрезков ворованного меха при помощи обычной иглы и наперстка, а теперь начальник окружной управы здоровался с ним при встрече за руку, звал размяться на корте и ежегодно вручал грамоту, свидетельствующую о том, что Александр Иванович Телешев признан лучшим частным предпринимателем округа. Грамоты эти он поначалу развешивал в сортире, но вскоре там просто не осталось свободного места. Да и шутка приелась, так что грамоты пришлось снять, и теперь они хранились в одном из ящиков письменного стола.

Жена его получила все, что значилось в том достопамятном списке, и еще много всякой всячины. В жизни своей она не работала ни дня, и это ее тоже устраивало, хотя Телешев, например, часто ломал голову, гадая: господи, да чем же она всю жизнь занимается? Двадцать лет полного, абсолютного безделья – да такой каторги врагу не пожелаешь!

Развестись он пытался неоднократно, и все без толку: жена о разводе и слышать не хотела, ей было хорошо и так. И то сказать: в те полузабытые времена, когда они поженились, о брачных контрактах никто и слыхом не слыхал. Дочери уже девятнадцать, ни о каких алиментах речи быть не может, и кто же в таком случае станет ее обеспечивать? Ведь не девочка уже, чтобы нового спонсора искать! Телешев, конечно, будет что-то подбрасывать, мужик он, слава богу, не жадный, но, во-первых, подбрасывать он будет столько, сколько сочтет нужным, а во-вторых, со временем это ему скорее всего просто надоест.

Проблему эту, конечно, можно было решить, Александру Ивановичу в жизни доводилось решать и не такие проблемы, но однажды, размышляя на эту тему, он вдруг подумал: а какого черта? Ей хорошо – ну, и мне тоже хорошо. Жить она ему не мешает, с кем он спит, ей безразлично, так в чем дело? Зато все эти охотницы на мужиков автоматически остаются с носом. Ведь разведись только – в два счета окрутят по второму разу. А так, если ничего им не обещать, можно очень неплохо проводить время. Особенно если ориентироваться на малолеток, которым хватает поездки в красивой машине, пары бокалов недорогого вина и шоколадки...

Включив в кухне свет, Телешев заглянул в холодильник. Там стояла кастрюля украинского борща – как обычно, слишком большая, пятилитровая, жареная курица, накрытая прозрачным стеклянным колпаком, и еще одна приличных размеров кастрюля с картофельным пюре. Со своей домработницей Александр Иванович воевал уже не первый год, но она все равно готовила еду впрок, сразу на несколько дней – чтобы потом, сами понимаете, с этим не возиться. Тетка она была семейная, имела мужа и троих сыновей, аппетит у которых был превосходный ("Это не мужики, – жаловалась она, – это моль какая-то – жрут и жрут, никак не нажрутся!"), так что готовить привыкла в огромных количествах и действительно не понимала, наверное, как можно сварить одну, максимум две тарелки того же борща или по-быстрому, не превращая этого дела в трудовой подвиг, сварганить порцию жареной картошки.

Кухня у Александра Ивановича, как, впрочем, и вся квартира, была обставлена скудно, по-спартански. На фоне сделанного когда-то давно, сразу после переезда сюда, так называемого "евроремонта" дешевый стол с пластиковым покрытием и пара шатких, облезлых табуретов смотрелись довольно-таки странно, но Телешева это не беспокоило: он привык, да и к вещам относился еще спокойнее, чем его супруга к сексу. Есть, на чем сидеть, на чем лежать, куда поставить тарелку, бутылку и стакан, и превосходно. Тогда же, когда был сделан ремонт, он попытался – скорее в угоду общественному мнению, чем ради собственного удовольствия, – обставить квартиру как положено – что называется, "упаковать". Но потом его пару раз ограбили, причем во второй раз вывезли даже мебель. Тогда Телешев не без облегчения оставил попытки быть как все, установил в квартире входную дверь, которой позавидовало бы хранилище какого-нибудь захолустного банка, и перестал водить домой малолеток. А спустя какое-то время он вообще почти совсем завязал с этим делом – начал слабеть по мужской части. Несколько раз его обозвали импотентом, и он решил, что так тому и быть. Тоже мне, смысл существования! На худой конец, когда приспичит, снять проститутку – не проблема.

Правда, бросив охотиться за юбками (чему раньше посвящал практически все свободное время, а порой и рабочее тоже), Александр Иванович столкнулся с новой проблемой: чем себя занять и на что тратить деньги. Потому что сидеть, тупо уставившись в экран телевизора, просто не умел, как не умел, скажем, колоть лбом орехи, шевелить ушами или, по примеру некоторых оригиналов, жрать напоказ карманные зеркала и бритвенные лезвия. Да и деньги, раз уж умеешь их зарабатывать, надо же хоть иногда на что-то тратить! Бывают люди, для которых деньги – самоцель, но Александр Телешев к таким не относился. Вообще, он давно уже наигрался во все эти игры с чиновниками, банкирами и деловыми партнерами буквально до тошноты и был бы рад найти занятие поспокойнее, но его пока останавливала необходимость выставить на улицу без малого триста человек, которые на него работали.

Пить – по-настоящему, по-русски, сделав это смыслом своего существования, – ему не хотелось. Тяги к саморазрушению Телешев пока не испытывал. Оказалось вдруг, что проблема, чем себя занять, как сделать жизнь хоть чуточку более интересной и осмысленной, на самом деле серьезна и трудноразрешима. И тогда один из постоянных партнеров по теннису посоветовал ему заняться коллекционированием – неважно, чего именно, хоть пробок от пивных бутылок, хоть старинных автомобилей.