– Это совершенно очевидно. У вас плохо получается.

– Вы предпочитаете, чтобы я был груб? – Франсуа ощутил, как утихает его гнев.

– Это будет более естественно. Я чувствую себя неспокойно, когда вы пытаетесь притворяться не тем, кто вы есть.

– Неужели?

– Неужели никто прежде не упрекал вас в грубости? Что вы так на меня смотрите?

– По-моему, я только что сделал открытие. – Он улыбнулся Катрин странной улыбкой. – Хотя для моих знакомых не тайна, что я лишен хороших манер и я не благородный господин. А теперь, поскольку вы больше не дрожите, могу я предложить вам бокал вина?

– Я плохо отдыхаю, если выпью вина за ужином.

– У вас такой вид, словно вы вообще плохо отдыхаете. – Он помедлил. – Вы по-прежнему видите сны?

– Да. – Катрин отвела взгляд. – Поэтому Жюльетта иногда расчесывает мне волосы на ночь. Это… расслабляет меня и позволяет одолевать кошмары.

– Вы предлагаете мне взять на себя эту обязанность?

– Нет. – Катрин посмотрела на него с испугом.

– А по-моему, да. – Его улыбка стала шире.

– Мне кажется, сердясь на меня за то, что я распоряжаюсь вами, вы хотите унизить меня.

Неужели он был прав? Катрин не считала, что способна кого-то унизить, однако заносчивость Франсуа раздражала ее сверх всякой меры.

– Я просто ответила на ваш вопрос.

Франсуа насмешливо поклонился.

– Как всякий патриот-республиканец, я не стыжусь выполнять мелкую работу. Сегодня мы сделаем вид, что я – Жюльетта. – Он взял с камина щетку из конского волоса. – Я даже обещаю не насмехаться над вами, как это наверняка частенько делает она.

Катрин неуверенно смотрела на молодого человека. Ее руки крепче вцепились в простыню.

– Жюльетта вовсе не насмехается надо мной.

– В таком случае вы исключение. – Франсуа принялся вынимать шпильки из густых волос Катрин, стянутых в тугой узел. – Почему вы дрожите? Я собираюсь всего лишь расчесать ваши волосы.

Катрин зажмурилась, когда распущенные волосы упали волной на спину.

– У меня нет желания до вас дотрагиваться. – Щетка ритмично двигалась по шелковистым волосам девушки. И с каждым ее прикосновением Катрин чувствовала себя все спокойнее.

– Мне это приятно, – прошептала Катрин. – Спасибо.

– Рад услужить вам.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что в каждом из нас – много людей?

– То, что и сказал. – Франсуа прошелся еще раз щеткой по ее волосам, отводя их от виска. – Посмотрите на себя. Вы подруга Жюльетты и кроткая кузина Жан-Марка. Оба они видят вас по-разному.

– А каким люди видят вас?

– Таким, каким хотят видеть. – Франсуа протянул руку и перекинул густую волну волос Катрин через ее правое плечо, при этом теплые кончики его пальцев скользнули по ее затылку и вызвали слабое покалывание в груди Катрин, заставившее ее вздрогнуть. По волосам Катрин снова заскользила щетка.

– А какой вы видите меня? – порывисто спросила Катрин.

Франсуа замешкался, и щетка повисла в воздухе.

– Я вижу вас в саду.

– Потому что хотите видеть меня там?

– Возможно. В моей жизни было не так много садов.

– Но вы сказали, что предпочли бы жить в…

– Я не всегда поступаю логично.

– Жюльетта говорит, что вы умный и добрее, чем прикидываетесь.

– А вы всегда доверяете суждениям Жюльетты?

– В последнее время – да. Так… проще.

– Да, проще, если вы хотите на всю жизнь остаться ребенком.

– Я не ребенок.

– Это потому что вас изнасиловали?

Катрин напряглась.

– Как нехорошо с вашей стороны напоминать мне об этом!

– Если вы находите, что мне недостает доброты, тогда не случится ли так, что суждения Жюльетты будут совсем не бесспорны?

– Почему вы спорите со мной?

– Потому что они просто жалеют бедную раненую мадемуазель. Вы хотите, чтобы я тоже вас жалел?

Уголки губ Катрин приподнялись в грустной улыбке.

– Нет. Вы, совершенно очевидно, поступите по-своему.

– Теперь вот мы понимаем друг друга. Никакой жалости!

– Никакой жалости, – повторила Катрин, почувствовав себя вдруг легкой.

Франсуа положил щетку на ночной столик.

– Ну вот, я искупил свой грех за грубость. Скажите, а за какой такой грех несет наказание Жюльетта?

Катрин озадаченно нахмурилась:

– Грех?

– А вы не находите неестественным ее поведение? Почему она носится с вами как с малым ребенком?

– Я не требую этого от нее. Она говорит…

– Пора. – Франсуа снял камзол. – Служанка скоро придет убрать посуду. Ложитесь и повернитесь ко мне спиной.

Катрин в смятении смотрела на него.

Франсуа снял рубашку.

– Матерь Божья, неужели вы не видите, что я стараюсь пощадить ваши нежные чувства? Вы хотите увидеть меня голым?

– Вы опять богохульствуете. – Катрин поспешно повернулась к нему спиной. За собой она слышала шорох одежды. Франсуа раздевался. Скоро он обнаженным скользнет к ней в кровать. Катрин была слишком сбита с толку, чтобы понимать, что она чувствует.

– Подвиньтесь. – Франсуа стоял рядом с кроватью.

Катрин торопливо откатилась на край кровати. Ее прохватил сквозняк, когда одеяло было откинуто и молодой человек скользнул под него. К ней он не притрагивался, но Катрин чувствовала волны жара, исходящие от его тела. Девушка снова задрожала.

– Прекратите! – Голос Франсуа звучал грубо, но, как ни странно, успокоил Катрин. – Скоро все кончится.

– Да.

– Я не хочу вас. Знаете, мужчин ведь тянет не ко всем женщинам, которых они видят.

– Марсельцы в аббатстве были…

– То было другое. Это накатили на них болезнь, лихорадка.

– Анриетте было всего десять лет.

– Это были скоты. А я вам говорю о мужчинах. Каждого возбуждает только определенный тип женщин. Некоторые, как Робеспьер, воздерживаются от них. Есть и другие, которым женщины не нравятся, и они предпочитают мужчин.

Катрин была поражена.

– Правда? И вы предпочитаете…

– Нет, я не содомит.

– Ох! – Катрин колебалась. – Стало быть, вы… – Она замолчала, дрожа от отвращения. – Вам нравится причинять женщинам боль.